Сергей Булыга - Персидское дело

– К столу, гости дорогие! Небось соскучились по горячей ушице? Или она вам уже колом в глотке?

Маркел, ничего не говоря, только развёл руками. Вельяминов громко рассмеялся, как будто ему и в самом деле было смешно, и пригласил гостей идти за ним. Они вошли в хоромы, поднялись на второй этаж и вошли в трапезную. Стол и в самом деле был уже накрыт, правда, был он не ахти какой, но Маркел, конечно, промолчал. Да у него никто ничего и не спрашивал. И даже больше того – Вельяминов его будто бы не замечал, а, остановившись посреди трапезной, вначале поздравил Кирюхина с возвращением, а после сразу же спросил, что он им привёз на этот раз и сколько. Кирюхин начал отвечать и называть, сколько чего, Вельяминов слушал и кивал, нахваливал. Вот только котлов и топоров, сказал, больше не надо, а лучше бы ещё с десяток плотов леса, и леса покрепче.

– Ну и про то, что я тебе в прошло году говорил, не забывай, – закончил Вельяминов. – Этих, – он сказал, – чем больше привезёшь, тем лучше.

И только теперь Вельяминов наконец повернулся к Маркелу, посмотрел на него так, как будто в первый раз видит, притворно улыбнулся и спросил:

– Ну а тебя, государь мой, какая кручина сюда занесла?

Маркел подал ему подорожную. Вельяминов прочитал её, задумался, после ещё раз прочитал и уже осторожно спросил:

– Так ты сперва до Астрахани едешь, а потом ещё куда-то?

Маркел утвердительно кивнул. Вельяминов глянул на Кирюхина. Кирюхин усмехнулся, но смолчал. Тогда Вельяминов опять посмотрел на Маркела. А тот забрал у него подорожную и неспешным голосом ответил:

– Это дело государево, и не сейчас о нём рассказывать.

– Это конечно! – сказал Вельяминов. – Это даже объяснять не надо. Да и я вас не затем призвал. А вот зачем, – и указал на стол.

Они прошли к столу, расселись: Вельяминов на хозяйском месте, Маркел по правую от него руку, Кирюхин по левую. Первым делом выпили за государя, после за знакомство, после за хозяина, а там и за гостей поочерёдно, и так далее. Ну и, конечно же, закусывали – сперва постным, после начали грешить. И так же разговор был всякий. Кирюхин сказал, что восемнадцать кораблей здесь остаётся, все с товарами, надо будет расписать на всех, кто будет что брать, и Кирюхин на обратном пути заберёт эти расписки. Так же было сказано про пять новоприбывших семейств, в них семеро работников, их надо где-то расселить. Вельяминов сказал: это просто, пустых изб в крепости достаточно. Это очень хорошо, сказал Кирюхин, он это тоже на обратном пути проверит.

Ну и так далее. Под этот разговор тоже немного выпили и закусили. Время перевалило за полдень. В хоромах становилось жарко. Вельяминов приказал открыть окно. Пришёл человек и выставил окно совсем. Также Вельяминов приказал, и из подвала принесли холодного свежего кваса. И мёда! Кирюхин расшпилился и сказал, что хорошо здесь, так бы и сидел до завтрева.

Но не успел он рот закрыть, как пришёл посыльный и сказал, что он от Смыкова и тот зовёт Кирюхина к себе на пристань, потому что люди расшумелись и их надо унимать. Кирюхин тяжело вздохнул, поправил шапку и вышел.

Когда Маркел и Вельяминов остались вдвоём, Вельяминов вначале молчал, а потом ещё раз спросил у Маркела подорожную. Маркел дал. Вельяминов поставил в ней перстневую печать, ещё раз перечитал, потом спросил:

– Так ты в кызылбаши едешь?

– Ну, туда, – сказал Маркел, подумавши.

– Опять, что ли, за слоном? – Маркел молчал. Тогда Вельяминов прибавил: – Дался же вам этот слон. В прошлом году Федька Ряпунин за ним ездил. И тоже молчал! Я у него спрашивал, а он как не слышал. А сам смотрел в пустое место и подмигивал. Вот так!

И тут Вельяминов в самом деле показал, как моргал Ряпунин. Маркел настороженно спросил:

– Как это?

– А вот так! – ответил Вельяминов и ещё раз показал. Потом прибавил: – Ему говоришь: Феодор! А он не отзывается.

– А слон что?

– А слон ничего! Слона же тогда уже не было! Слон ещё под Саратовом сдох! Федьку привели сюда уже тогда, когда его наши подобрали. Он же в кустах валялся, как собака. И уже чуть дышал, между прочим. И как только его лихие люди не убили, не ограбили?! Тут же у нас злодеев знаешь сколько? Да их тут кишмя кишит, они под каждой корягой! И мне с ними бейся! А как биться? И чем? Ты сюда приехал и уехал, а я здесь сколько уже сижу? У меня сто пятьдесят стрельцов, а у него пятьсот!

– Как это пятьсот? – сказал Маркел. – Да говорили, сто!

– Кто говорил? – гневно спросил Вельяминов.

– Ну, говорили люди, – уже со смущением сказал Маркел.

– Да если бы сто! – сказал Вельяминов, криво усмехаясь. – Да я бы давно их всех передушил! А так пятьсот, и то это уже зимой. То есть пятьсот – это тех, кому зимой деваться некуда, вот они и сидят здесь по норам, а остальные кто куда расходятся, зимуют. Зимой на такого глянешь и не скажешь, кто это. Холоп холопом! А летом ему только попадись! И вот летом их на той, на горной стороне так и кишит. Их там сейчас, может, три тысячи! А у нас с тобой сколько? У меня сто пятьдесят. А у тебя?

Маркел ничего не ответил.

– Вот то-то и оно, – сказал, усмехаясь, Вельяминов. – И как мне с ними жить, соседствовать? А вы мне из Москвы бумаги шлёте! Вельяминов, устраши! Вельяминов, наведи порядок! Вельяминов, на дыбу их всех! А когда я прошу ещё хотя бы сотенку стрельцов, вы что мне на это отвечаете?

Маркел опять молчал. Вельяминов взял бутыль, налил по чаркам, выпил. Маркел выпил следом. Вельяминов утёрся, продолжил:

– Вот так и живём. Эта сторона Волги моя, а та злодейская. Я к ним не лезу, и они ко мне не лезут. Хотя как сказать! Вот даже на эту Пасху. Уже после крестного хода ко мне вдруг бегут, говорят: государь Игнат Григорьевич, как быть, эти приехали! Кто, спрашиваю. Да как кто, отвечают, эти и приехали, две лодки, лодки внизу оставили, а сами идут к крепости, ворота закрывать? Я спрашиваю: с саблями? Нет, отвечают, без сабель, так закрывать или нет? И я подумал, говорю, нет, это будет грех, не закрывайте. И они пришли. Вошли в церковь, поснимали шапки, поклонились. Отец Емельян глянул на них и как служил, так и служит. Как будто ему такие гости каждый день! А они постояли, послушали, перекрестились, поставили по свечке и ушли. И никого не тронули! Вот так.

– Свечки большие ставили? – спросил Маркел.

Вельяминов утвердительно кивнул.

– И Яшка с ними был?

Вельяминов ещё раз кивнул.

– Какой он из себя?

– Темно было, я не рассмотрел, – ответил Вельяминов.

Маркел понимающе вздохнул, но вслух ничего не сказал. А Вельяминов продолжил:

– Вот такая наша жизнь. Вот так приходится вертеться, и это не только на Пасху. Так что если хочешь мне добра, то скажи Щелкалову, что пусть возьмёт у государя ещё хотя бы три сотни стрельцов и даст мне сюда. А то вон на Терек дали же, а где тот Терек, а где я? А так было бы у меня своих сто пятьдесят да ещё триста щелкаловских, я тогда бы Яшке показал, куда Макар телят гоняет! И ты бы у меня не спрашивал, каков он из себя, а я бы привёз его в Москву в железах и сказал бы: вот он из себя каков, этот злодей Иаков Семиглазый!