Владимир Андриенко - Сотрудник Абвера. Вдова: Архив царского профессора

– Какие?

– У вас будет повреждена рука. Наши врачи все сделают так, словно вы получили ранение.

– Ранение?

– Савик был ранен в руку, в правую. Но немцы это могут проверить. И ваша рука действительно должна быть повреждена. В отряде вам не могли оказать квалифицированную помощь. И помощь окажут уже в немецком госпитале в Харькове. Это только подтвердит вашу легенду. А играть за вас станет аккомпаниатор Жора Гусевич.

– Он настоящий?

– Нет. Аккомпаниатор Савика погиб.

– Его место займет наш агент?

– Жора Гусевич агент НКГБ. Но он займет не место погибшего аккомпаниатора. Подставлять двоих – неоправданный риск. На его место мы никого брать не станем.

– Но как же Жора?

Нольман ответил:

– А Жору вы возьмете на работу в Харькове. Тем более что он пианист от бога. Но познакомитесь вы с ним уже сегодня. Пора приступать, капитан. Времени очень мало.

– Значит все было решено заранее, товарищ старший майор?

– Конечно. План был разработан за короткий срок и пока все идет хорошо. Едем в Москонцерт.

Кравцов увидел в большом холодном зале Москонцерта молодого парня за роялем. Он играл мелодию «С одесского кичмана».

Когда вошли Нольман и Кравцов он прекратил музицировать.

– Товарищ старший майор? Давно жду вас и уже разогрелся.

– Как настроение, Жора? – спросил Нольман. – Готов ехать в бывшую столицу УССР Харьков?

– Всегда готов! – весело ответил молодой человек. – А кто будет петь?

Нольман показал на Кравцова.

Кравцов кивнул.

Жора покачал головой.

– И это его вы хотите выдать за исполнителя? – спросил он старшего майора.

– Пока офицер в форме, но над его внешним видом поработают после. Сейчас нужно проверить голос.

– Я готов. А вы товарищ? Что желаете исполнить?

– С одесского кичмана. То, что вы сейчас играли. Исполните?

– Конечно, – кивнул Жора.

– Тогда прошу вас. Маэстро! – Кравцов дал знак аккомпаниатору.

Эта песня у Кравцова получилась. Слова он знал, ибо много раз слушал её в исполнении Леонида Утесова.

Нольману понравилось и он понял, что не ошибся в выборе легенды для Кравцова. Эти парни, Жора и Кравцов, отлично сработаются. Разведчики, напавшие на певца Нечипоренко, полегли не просто так.

Харьков.

Улица Сумская.

Резиденция военного коменданта полковника Лайденбаха.

14 мая, 1942 год.

Военный комендант полковник Лайденбах прибыл из штаба армейской группы и созвал освещение всех руководителей структур, что были подчинены лично ему. Также были приглашены начальник службы СД и его заместитель.

– Господа, – начал Лайденбах, – я только вернулся от командующего и должен вам сообщить, что обстановка на фронте осложнилась. 12 мая 1942 года противник перешел в наступление на участках южнее Харькова.

Полковник показал на карте.

– Здесь 6-я, 9-я и 57-я армии большевиков прорвали нашу оборону, и вышли к Чугуеву и Мерефе. На северном направлении 28-я вражеская армия прорвала наши позиции в районе Волчанска и создала прорыв глубиной 65 километров.

Все присутствующие молчали. Они понимали, что цель у противника одна – отбить Харьков.

– Меня заверил сам командующий, что угрозы для Харькова нет! В самом скором времени наши войска нанесут мощный контрудар по большевикам и заставят их отступать! И наша с вами задача сохранять спокойствие и оставаться на своих постах. Особенно сейчас!

Лайденбах достал из папки лист бумаги.

– Вот, господа, что вчера было распространено по городу. Это листовка большевиков. В ней сообщается, что скоро в городе снова будут красные! И это может привести к активизации действий террористических организаций, что все еще существуют в городе. Господин начальник полиции!

Борзенко встал.

– Здесь, господин полковник.

– Скажите мне, чем занимаются ваши полицейские? По вашей просьбе нами создан 21 полицейский участок в городе. И создавали мы их не для того чтобы ваши полицейские сытно если и много спали. Они должны пресекать такие вот действия.

– Я уже разбираюсь с листовками, господин полковник.

– Одна из таких листовок вчера оказалась даже в почте полковника барона фон Рунсдорфа. Я приказал выяснить, как такое могло произойти. Что скажет капитан Витал из фелдьдгестапо?

– Следствие только началось, – ответил Витал. – Я пока не готов докладывать, господин полковник.

– А что скажет начальник полиции? Вы нашли источник появления такой вот бумаги?

– Пока нет, господин полковник, – ответил Борзенко.

– Напечатано это довольно хорошо. И напечатано это здесь! В Харькове действует подпольная типография, а полиция ничего про это не знает! Отличная работа, господин Борзенко! Пусть вы не знаете типографии, но кто все это расклеивал по городу?

– Это было сделано ночью, господин полковник.

– Во время действия комендантского часа? Еще лучше. И кого на этот момент удалось захватить?

– Пока никого, господин полковник. Но мы ищем.

– Отлично! – вскричал Лайденбах. – каждую неделю полиция ликвидирует больше ста человек. Мне докладывают, что это террористы и подпольщики. Заговор раскрыт, и угрозы больше нет. А листовки есть.

– Мы в самом скором времени во всем разберемся, господин полковник.

– Надеюсь на это, господин Борзенко! Заставьте ваших полицейских работать!

– Будут исполнено, господин полковник!

– Гауптштурмфюрер Вильке, я не вижу здесь вашего шефа господина Клейнера. Но это ведь и ваше дело тоже.

– Оберштурмбаннфюрер Клейнер не смог прибыть, и я заменяю его. Но я владею всей информацией, господин полковник.

– Необходимо усилить контроль за всеми прибывающими в город лицами. Ведь многие из них вызывают подозрение. А в условиях активизации военных действий число вражеских агентов возрастет.

– Мы с этим уже работаем, господин полковник.

– Надеюсь на вас, гауптштурмфюрер. Господин бургомистр!

– Здесь, господин полковник.

– Господин бургомистр все вверенные вашему попечению службы не должны сбавлять обороты! Все должны работать. Где редактор харьковской газеты? Он здесь?

– Нет, господин полковник, – ответил бургомистр. – Он занимается газетным номером, который опровергнет слухи, что изложены в листовке. Населению будет сообщено, что оснований для тревоги нет.