Вячеслав Каликинский - Агасфер. Золотая петля. Том 1

– Хорошо. Разыщите хозяина и купите. Нет средств – дайте гарантию оплаты в течение двух-трех месяцев. Вам, надеюсь, поверят?

– Поверить-то поверят – но как я буду моргать глазами через три месяца?

– В черновике моего доклада есть настоятельная просьба к правительству Республики о выделении 1,5 миллионов золотых рублей для неотложных нужд НРА. Думаю, мне не откажут. Вернее, уверен! В общем, в любом случае деньги я достану! С Унгерном разберемся, думаю, месяца через два-три. Надеюсь, что к этому времени казарма будет готова, Александр Михайлович! И не пустая! Походные кровати и прочее я видел на одном из складов – за них, надеюсь, платить не нужно?

– Разумеется, нет!

– Вот и прекрасно! Дайте срочное соответствующее поручение своим министрам. И давайте не будем ссориться, Александр Михайлович! Пусть правительство к моему возвращению из Верхнеудинска подберет еще пару-тройку помещений для казарм. Деньги будут! Слово Блюхера!

Бригаде Резухина в Забайкалье удалось поначалу разбить несколько красных отрядов. Но у него не было связи с Унгерном, а части 5-й армии при поддержке партизан с каждый днем «наваливались» все сильнее и сильнее. Почувствовав угрозу окружения, Резухин начал отступление.

Унгерну же не везло с самого начала последней кампании. Потерпев поражение в боях за Троицкосавск, барон после некоторых колебаний повел свое воинство на соединение с Резухиным. В конце концов отряды нашли друг друга в необъятных степях, но переправиться через Селенгу и соединить силы удалось лишь через несколько дней. Объединившись, Азиатская дивизия двинулась в свой последний поход – на Верхнеудинск. Силы Унгерна к моменту выступления во второй поход составляли 3250 бойцов при 6 орудиях и 36 пулеметах.

Эти силы оказались решающими в бою около Гусиноозерска, где неожиданный натиск барона позволил нанести красным сильный удар и даже взять в плен 300 красноармейцев, 2 орудия, 6 пулеметов, 500 винтовок и весь обоз с боеприпасами и провиантом.

Пленных Унгерн велел выстроить в ряд и пошел вдоль него, изредка прикасаясь своим ташуром к плечу того или иного пленника. «Отмеченные» были немедленно оттащены в сторону и обезглавлены, остальных барон велел отпустить, громко крикнув, что воюет только с коммунистами.

Наступление белых вызвало большую обеспокоенность у Блюхера и властей ДВР. Обширные территории вокруг Верхнеудинска были объявлены на осадном положении. Блюхер произвел перегруппировку войск, дождался подкрепления и повел своих бойцов в контратаку.

К этому времени Унгерн понял, что все его надежды на восстание населения не оправдались. Грамотные маневры красных партизан и частей 5-й армии вот-вот могли привести к окружению Азиатской дивизии. Баро, наконец осознал, что ему противостоят не плохо организованные партизанские отряды, а многочисленный, хорошо вооруженный и организованный противник. И Азиатская дивизия повернула в Монголию.

Именно тогда барон велел позвать к себе подъесаула Камета Ергонова. Ему Унгерн доверил спасение последнего золота дивизии – малой части огромного запаса, который Унгерн оставил на хранение в Урге. Но и эта малая часть впечатляла – 26 ящиков весом в три пуда каждый.

Бурят Ергонов пользовался редким доверием барона и был горячо ему предан. Только Ергонову «пустынный самодержец» после долгих размышлений решился доверить «золотую миссию спасения».

Выслушав приказ Унгерна – доставить казну дивизии в Хайлар, а оттуда поездом в Харбин – подъесаул покачал головой:

– Эта миссия вряд ли выполнима, ваше превосходительство. Степь кишит красными конными разъездами, а груз тяжел. Налегке, без золота, я наверняка добрался бы до Хайлара, но казна не даст уйти от красных конников. Вели казнить, отец бурятов…

Но барону импонировала честность подъесаула. Он и сам понимал, что ставит перед ним непосильную задачу.

– Спасибо за прямоту, Камет, – барон приказал ему подойти поближе, достал подробную карту местности. – Покажи свой путь до Хайлара…

Подъесаул без колебаний провел прутиком по карте. Унгерн кивнул и сделал на маршруте три карандашные пометки. Оторвал кусок карты с пометками, протянул Ергонову:

– Ты хорошо знаешь эти места, подъесаул. Если красные обнаружат твой караван, золото спрячешь в одном из этих мест. Они приметные, сам знаешь. А когда зароешь, уведи красных собак подальше, чтобы сбить их со следа. И старайся не попадать в их руки живым, Ергонов. Человек слаб, а вырывать из него тайну могут не только палачи моего Сипайло.

– Я понял, ваше превосходительство!

Сотня Ергонова с казной дивизии ушла в ночь. Несколько суток ему удавалось не попадаться на глаза красным дозорам. Но рано или поздно везение кончается – кончилось оно и у подъесаула. Его сотня наткнулась на конный дозор и с боем попыталась затеряться в степи. Но Ергонову не повезло. Оставив большую часть своих всадников в прикрытии, подъесаул с десятком самых доверенных бурятов и казной поспешил к заветному месту, отмеченному на карте.

Успев закопать золото, его отряда повернул к озеру Буй-Нур. Но там Ергонова догнали, отряд был окружен возле затерянного в степи селения монголов-пастухов. Патроны кончались, и тут, перебегая в редком кустарнике, Ергонов заметил прячущегося здесь же пастуха-бурята. Проглотив клочок карты, Ергонов потребовал от пастуха… отрубить ему голову. Пастух выполнил просьбу-приказ – хорошо понимая, что в противном случае головы лишится он сам.

Подъесаул погиб с мыслью о выполненном приказе барона: тайна золотого клада умерла вместе с ним. Но получилось не так…

Пастух еще раньше приметил, как окруженный красноармейцами человек, давясь, глотал какую-то бумагу. Выполнив просьбу чужака и отрубив ему голову, пастух ползком вернулся в свою ложбину и замер там.

Красноармейцы, прочесывая кустарник, наткнулись на обезглавленное тело азиата, и после недолгих поисков нашли его «палача». Пастух, не поминая о проглоченной незнакомцем бумаге, рассказал о его просьбе. Красноармейцы пожали плечами, тщательно обыскали и пастуха, и обезглавленное им тело, ничего не нашли и ускакали. А пастух дождался отъезда красных и с непосредственностью, свойственной многим восточным людям, вспорол покойнику живот и нашел проглоченную бумагу.

Потом пастух побрел с остатками баранов на север, и через несколько дней судьба столкнула его с конным разъездом отступающей в сторону Монголии дивизии Унгерна. Пастуха хотели на всякий случай пристрелить: вдруг это лазутчик красных? Но бурят упомянул имя Ергонова, рассказал о его просьбе. Пастуха потащили к барону. Выслушав его рассказ, Унгерн кивнул: он не ошибся в подъесауле, тот выполнил все его наказы. И золото спрятал, и к красным живым не попал. Барон бросил буряту пару золотых монет, велел накормить его и отпустить на все четыре стороны.