Кэтрин Уэбб - Исчезновение

– Не лучший день для пикника, верно? – пошутил паромщик, беря у Френсис два пенса.

– Верно.

– Вы что же, одна? – спросил он.

Френсис холодно посмотрела на него и молча кивнула. Он всего лишь пытался выказать дружелюбие, но она готова была взорваться.

– Ну, если что-то пойдет не так, то вы знаете, где меня искать, – сказал паромщик, помогая ей сойти на другом берегу.

Френсис дошла до середины острова между двумя рукавами реки. Тихий гул плотины не умолкал ни на минуту. Вскоре ее ноги промокли, а на ресницах заплясали крошечные капельки дождя. Она огляделась вокруг, обхватив себя руками и пытаясь согреться. Все оставалось таким же, как она помнила: сочная трава, местами ощипанная коровами, редкие деревья. Несколько человек выгуливали собак, но купающихся в этот день не было. Френсис встала на берегу у плотины и некоторое время смотрела на низвергающиеся с грохотом потоки воды. Затем направилась вверх по течению, туда, где они с Вин купались. Она должна была быть счастливой в тот день. Они обе должны были быть счастливыми. Но не были. Ни одна ни другая.

– Что же случилось, Вин? – прошептала Френсис. – Почему ты не была счастлива? И я тоже?

Она вспомнила, что чувствовала себя отвергнутой; Вин как бы отстранилась от нее и вычеркнула ее из своей жизни. Да, она уже тогда волновалась за Иоганнеса, но дело было не только в этом. Ей снились кошмары – начались ли они до поездки в Уорли или после? Френсис развернулась и направилась к деревьям, где, как она помнила, они устроили пикник. Она вспомнила, как возвращалась с купания. Ею владело необъяснимое отчаяние и желание поскорее вернуться домой. Она встала как можно ближе к тому месту, где Айви сидела в своем шезлонге, и снова огляделась.

Серые от дождя холмы вокруг, фермерский дом на восточном берегу реки, нежные молодые листья конского каштана. И тут она увидела его. Примерно в сотне метров, посреди луга, он почти затерялся в густых зарослях ежевики и бузины. Френсис осторожно подошла ближе. Это был небольшой сарай, или коровник, или что-то в этом роде. Все, что осталось от постройки, – каменные опоры и несколько ржавых листов рифленой крыши. Остальное обвалилось и ушло в землю. Тише, сестренки! Френсис вспомнила, как играла в «сардинки» с Вин и Оуэном, а также с двумя его друзьями. Она вспомнила, что не хотела играть, вспомнила, как пряталась возле разрушенной хижины. Отстань от меня! Френсис похолодела.

Она вспомнила, как солнце жгло ей спину, как затекла шея и сводило ноги. Она не могла нормально дышать, не могла поднять глаза и видела толькособственные ступни и опавшие листья на земле. Пахло крапивой и горячей землей, но был и другой запах. Что-то знакомое. Но что? Она вспомнила, что была сильно напугана, – и ощутила отголосок того ужаса, сжимавшего ей грудь, заставлявшего дрожать ноги. И тут она поняла: кто-то пришел и обнаружил ее в этом укрытии. Картинка памяти вспыхнула и погасла. Кто-то пришел и обнаружил ее. Слезы текли по ее лицу; она хотела повернуться, но не могла пошевелиться. Так же как и в тот раз. Кто-то обнаружил ее и причинил ей боль. Но как ни старалась Френсис, она не могла разглядеть того, кто это сделал. Ее голова была опущена. Она видела свои ступни, сидя на корточках, и чувствовала запах крапивы.

Небо уже потемнело, а дождь все шел и шел. Волосы у Френсис слиплись от воды, по щекам текли слезы – слезы гнева, разочарования и старой боли. Возвращаясь к парому, она вся дрожала от холода. Паромщик окинул ее взглядом и молча перевез через реку. У Френсис не было никакого желания спешить обратно в «Вудлэндс», к Пэм, с ее беспокойством и доброжелательными расспросами, поэтому она решила идти пешком, а не ехать на автобусе. Путь составлял мили три – вверх по Клэвертон-Хилл, затем вниз по Уидкомб-Хилл. Одинокая прогулка в подступающих сумерках; машин было немного, деревья Клэвертона, а затем и дома Уидкомба казались настороженными и недружелюбными. Уже почти стемнело, когда она добралась до Уидкомб-Пэрад, где когда-то купила брошь для Вин. Френсис остановилась, чувствуя себя опустошенной. Единственным человеком, которого она хотела бы сейчас видеть, был Оуэн, и мысль о том, что причиной, по которой она не может с ним встретиться, является она сама, снова повергла ее в отчаяние. Ей казалось, что прошло уже несколько недель с тех пор, как она видела его в последний раз. Если повернуть направо, то она доберется до его дома за считаные минуты. Френсис вспомнила прикосновение его рук, его объятия, тепло и безопасность, которые она ощущала рядом с ним, – и страстно захотела, чтобы это повторилось вновь.

Чувствуя себя обделенной, она повернула налево и медленно пошла обратно в сторону «Вудлэндса». На углу Александра-роуд до Френсис донесся звук шагов впереди и тут же смолк. Она замерла, нервы ее напряглись. Френсис не слышала, как открывалась или закрывалась дверь, и человек не мог просто исчезнуть. Она подумала, не тот ли это, кто все время следит за ней, – возможно, теперь он ждет, когда она подойдет ближе. Наверное, он подкарауливал, когда она выйдет из «Вудлэндса» или, наоборот, будет подниматься к нему по лестнице. «Не ходите никуда ночью одна», – предупреждала ее Каммингс. Тени вокруг вдруг показались ей живыми и грозными. По коже поползли мурашки, и Френсис подошла ближе, стараясь производить как можно меньше шума и напрягая слух. Затем перед ней возникла фигура – высокая, едва различимая в темноте.

– Кто здесь? – воскликнула она, дрожа от страха.

– Френсис?

– Оуэн? Боже мой, как ты меня напугал!

– Прости… у тебя все в порядке?

– Конечно, у меня все хорошо.

Френсис сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и воспоминания о прошлой ночи обернулись неловким молчанием.

– Что ты здесь делаешь? – отважилась спросить Френсис.

– Я… Я как раз направлялся в «Вудлэндс». Не знал, пришла ты или…

Его тон был таким странным, что Френсис не знала, что и думать. Она почувствовала специфический запах его униформы ополченца – дешевая кожа ремня, грубая ткань цвета хаки.

– Интересно, который час? – сказала она.

– Около половины десятого.

– Всего-то? А почему так пустынно на улицах?

– Все сидят по домам или разъехались. Похоже, еще не оправились после бомбежки. Может, уже никогда и не будет, как раньше…

Он сделал паузу. Голос Оуэна звучал напряженно, и Френсис была рада, что темнота скрывает ее лицо.

– Я только что вернулся с Джанкшен-роуд, – снова заговорил Оуэн. – Нас заставили охранять неразорвавшиеся снаряды – их там два. Могли взорваться в любой момент, так сказали армейские. Я ждал, когда они закончат и прихватят меня с собой. Я там все думал…

– А-а-а, – протянула Френсис, не зная, что сказать.