Наташа Ридаль - Проклятье Адмиральского дома

– Я предпочитаю живопись героическим подвигам, – произнес Дональд, непроизвольно комкая скатерть. – Между прочим, завтра в художественной галерее на Слоун-сквер открывается новая выставка. Там будут три мои картины. Не хотите ли посетить галерею?

Ирэн выдержала паузу, добившись желаемого эффекта: все мужчины за столом выжидательно посмотрели на нее.

– Отчего нет? С удовольствием, мистер Стаффорд.

– Дональд.

– Дональд, – повторила Ирэн, задержав взгляд на его лице чуть дольше, чем требовали приличия. Потом она медленно повернулась к Джозефу. – А вы интересуетесь живописью, мистер Уолш?

– Я стараюсь по возможности не пропускать выставки, однако не являюсь поклонником академизма.

– В таком случае, прерафаэлиты наверняка нашли отклик в вашем сердце, – улыбнулась Джейн Андервуд. – Их нельзя не любить за вызов, брошенный официальным течениям и слепому подражанию классическим образцам.

Джозеф с любопытством взглянул на даму, разделявшую его художественные вкусы, – ту самую овдовевшую родственницу, что давала уроки музыки. Ей было около сорока, хотя строгая прическа и платье делали ее старше. Но приятное лицо казалось молодым, а серо-зеленые глаза смеялись, даже когда Джейн говорила о серьезных вещах.

– Думаю, нам всем следует отправиться завтра в галерею Лоусона, – предложил Уильям. – Говорят, у него чутье на таланты. Хотя как минимум однажды чутье его подвело, когда он вдруг решил покровительствовать Дональду, – с этими словами он подмигнул Эмили.

– Вы просто мне завидуете, – фыркнул младший брат.

Джозеф, привыкший подмечать всякие мелочи, отметил про себя, что на доли секунды на лице Чарльза Стаффорда отразилось не то беспокойство, не то раздражение: он быстро взглянул на Артура и опустил ресницы. Чарльз производил впечатление угрюмого молчуна, погруженного в собственные мысли. Он был на четыре года моложе брата и гораздо привлекательнее, правда, отличался склонностью к полноте, но она ему даже шла. Его жена Оливия выглядела рано постаревшей и не слишком опрятной дамой, а ее глаза странным образом придавали лицу сходство с бассет-хаундом. Джозеф всегда безотчетно жалел собак этой породы, хотя и осознавал, что выражение грусти на собачьей морде – всего лишь иллюзия.

– Мы все гордимся нашим мальчиком, и особенно Анна, – произнесла Оливия, разворачиваясь к Уильяму. – Твоя матушка явилась мне прошлой ночью. Это знак: о Дональде скоро заговорит весь Лондон.

– Умоляю, Оливия, не начинай, – поморщился Чарльз.

Тринадцатилетний сын Джейн хихикнул и тут же получил подзатыльник от старой миссис Стаффорд, которая сидела рядом с ним. Хезер, бывшая актриса мюзик-холла, оказавшаяся смешливой молодой леди, покосилась на Оливию и заметила как бы невзначай:

– Странно, что Анна никогда не является Артуру. В конце концов, она была его женой.

Уголки губ Найджела снова дрогнули, но Джейн, взглянув на сына, нахмурилась и покачала головой.

– У Артура нет моих способностей, – совершенно серьезно ответила Оливия. – Только настоящий медиум может вызывать духи умерших и разговаривать с ними!

Лицо Чарльза вытянулось, после неловкой паузы он с виноватой улыбкой обратился к гостям:

– Уверен, вам у нас понравится… Послезавтра Хезер устраивает небольшой прием, будут танцы и игра в шарады… Когда дом полон молодежи, он вновь становится таким, каким был в моем детстве. И я снова, как в детстве, ожидаю, что безумный адмирал вот-вот начнет палить из пушек.

Художественная галерея Гэри Лоусона пользовалась большой популярностью у лондонцев. Сколотив немалое состояние в Филадельфии, предприимчивый коллекционер вернулся в Лондон и купил помещение из трех просторных залов на Слоун-сквер. Он выставлял и продавал картины представителей английского романтизма, французских импрессионистов, американских денди образца «Fin de siècle» вроде Сарджента с его скандальным портретом мадам Икс 3 3 Первоначальная версия картины, на которой американский художник Джон Сарджент изобразил светскую красавицу Виржини Готро в платье со спущенной бретелькой, была выставлена в Парижском салоне в 1884 году и вызвала шок у публики. . Лоусон считался покровителем молодых художников, и Дональд Стаффорд с гордостью рассказывал знакомым, что его «открыл» такой уважаемый знаток живописи.

Разумеется, Дональд тут же бросился высматривать собственные работы, увлекая за собой Ирэн и Джозефа. Ему не терпелось услышать лестный отзыв от новых знакомых. Уильям и Эмили переглянулись и закатили глаза, Джейн Андервуд, пряча улыбку, направилась в зал, где висели полотна прерафаэлитов.

Едва взглянув на картины юного Стаффорда, Джозеф понял, чем был вызван скептицизм друга: щедрые мазки краски на холсте являли собой откровенное и весьма дилетантское подражание Клоду Моне.

– Ну? Что скажете? – Дональд требовал оценки своего творчества, его глаза лихорадочно блестели.

– На мой взгляд, этим полотнам недостает цветовой гармонии и акцентов, точнее, они разбросаны повсюду, что весьма затрудняет восприятие, – осторожно сказал Джозеф.

– Полагаю, именно в этом и состоит задумка автора, – Ирэн одарила художника своей ослепительной улыбкой. – Современное искусство призвано сломать привычные рамки восприятия цвета, не так ли, Дональд?

Ее низкий голос слегка вибрировал. Раз погрузившись в его глубины, было невероятно сложно вынырнуть на поверхность. Дональду явно не хватало воздуха. Не сводя глаз с Ирэн, он начал сбивчиво рассказывать о своей технике и новизне идей. Уолш пожал плечами и незаметно отошел от них. В другом зале он заметил мисс Стаффорд. Она рассматривала пейзаж, в котором молодой человек без труда узнал сдержанную манеру Джона Констебла.

Эмили повернула голову и приветливо улыбнулась Джозефу.

– Вы уж простите меня, мистер Уолш, но я не люблю прерафаэлитов. Мне больше по душе монотонные английские пейзажи с их скупостью красок и игрой света и тени. Между прочим, Констебл жил в Хэмпстеде и даже запечатлел Адмиральский дом на нескольких полотнах.

– Вот бы их увидеть! Но разве мы не договорились обращаться друг к другу по имени?

– Так значит, вы не сочли меня чересчур дерзкой? Уильям столько о вас рассказывал, что имя «Джозеф» само срывается с моих губ.

Лукавый взгляд из-под пушистых ресниц – и студент почувствовал странную неловкость. Он машинально пригладил каштановые волосы, вьющиеся от природы, что доставляло их обладателю немало хлопот с укладкой.

– Я уговаривала дядю Чарльза купить картину «Романтический дом в Хэмпстеде», но она стоила слишком дорого, и в итоге ее приобрел отец Ирэн. Миссис Грант обожает Констебла.