Валерий Введенский - Напиши себе некролог

— Я точно знаю, Капа по секрету сказала…

— Как его зовут? — спросил Яблочков.

Леночка замялась.

— Смелей…

— Но он не способен на такой поступок. Евгений — зубрилка и маменькин сынок.

— Евгений? Какой Евгений? — насторожилась Анна Сергеевна.

— Тарусов.

— Сын присяжного поверенного? — уточнил изумленный Арсений Иванович.

— Ну да. Они с Костиком одноклассники.

Анна Сергеевна встала:

— Я еду к Тарусовым! И пусть они даже не надеются, что заткнут мне рот своими деньгами. Или свадьба, или в тюрьму.

— Анна Сергеевна, погодите, — Яблочков был вынужден перегородить Гневышевой путь. — Успокойтесь. Я знаю Тарусовых, знаю Евгения…

— Я тоже знаю! Причем с отвратительной стороны. Сначала Евгений унизил моего сына. Теперь опозорил дочь. Пусть женится!

На шум выскочил Крутилин:

— Что случилось? Кто женится?

— Евгений Тарусов. Он соблазнил Капу! — объяснила ему Гневышева.

Иван Дмитриевич уставился на нее как на умалишенную:

— Быть того не может.

— Может. Леночка все про них знает. Почему ты раньше не рассказала?

— А что было рассказывать? — пожала плечами барышня. — Женька нравился Капе всегда. Но не обращал на нее внимания. А на Масленицу они случайно встретились на Царицыном лугу, с горки вместе катались. Потом он Капу провожал домой, они целовались…

— Слышите, Иван Дмитриевич? Слышите? — у Анны Сергеевны задрожали руки. — Бедная моя девочка. Вы должны поехать к Тарусовым со мной.

Крутилин достал из жилета часы, прикинул, сколько времени займет поездка на Сергеевскую, где проживал с семьей присяжный поверенный, и помотал головой:

— Нет, не успею, в два — доклад у обер-полицмейстера. Езжай ты, — велел он Яблочкову.

По лестнице спускались долго. Анна Сергеевна то и дело останавливалась, переводила дух:

— Простите, быстрее не могу. Из-за болезни. Скорей бы умереть, перестать всех мучить. А все Степанида. Говорила я ей: «Закрывай окна». А она, зебра старая, твердила как заведенная: «В спертом воздухе зараза заводится». А что сквозняки заразу разносят, ей плевать. Из-за сквозняков я и простудилась. Спину скрутило так, что ни сесть, ни встать не могла. Аристарх Матвеевич потащил меня к докторам. Один радикулит ставил, другой — почечуй, [19] Геморрой. третий — табес. [20] Сухотка спинного мозга. Только потом выяснилось, что ничего-то про мою болезнь они знать не знали, только деньги тянули да лекарства выписывали. Целое ведро их съела. А еще на курорты отправляли. Где мы только не лечились: Кисловодск, Лазурный берег, Баден-Баден. Сколько денег истратили — и все впустую. И только в Вене мне поставили диагноз. Саркома. Сказали, надо оперировать. Запросили десять тысяч. Арик отчаянно торговался, с деньгами было уже туго, но скостили самую малость. Вы ведь знали Арика?

— Не имел чести, — признался Арсений Иванович.

— Ах да! Это Иван Дмитриевич знал его с детства, они вместе учились в реальном. Арик был замечательным. Всего в жизни добился сам. Такой умница… В тридцать лет стал управляющим торгового дома «Киселев и сыновья»! Представляете? За ним был закреплен персональный экипаж. Мы жили на широкую ногу, снимали шикарную квартиру, каждое лето выезжали на дачу, Капочка с Костиком посещали лучшие гимназии. Все было замечательно, пока я не заболела. Из-за наших поездок у Аристарха расстроились отношения с хозяевами. Они оказались такими бессердечными! За уклонения от службы делали вычеты. И исключений для Арика, которому всем обязаны, не делали. Нам пришлось залезть в долги.

— Пойдемте, Анна Сергеевна, — поторопил ее Яблочков.

— Операция прошла удачно, но из Вены мы вернулись без копейки. Арик в тот же день явился на службу, но оказалось, что его место занято. Киселевы наняли другого управляющего, а Арику указали на дверь. А вдобавок обвинили в каких-то злоупотреблениях. Арик пришел домой, держась за грудь, подошел к буфету, чтобы налить водки. И не налил. Упал и умер. Сердце не выдержало.

Якобы случайные касания с Леночкой в экипаже кружили Яблочкову голову.

— Анна Сергеевна, давайте заедем к вам домой. Вдруг Капа уже вернулась? — предложила барышня, когда извозчик свернул с Невского на Литейный.

Яблочков посмотрел на девушку с благодарностью — ей в голову пришла отличная мысль. Вдруг и вправду Капитолина вернулась? Потому что его очень угнетала предстоящая сцена у Тарусовых. Он ни на йоту не сомневался, что благоразумный Евгений, будь он хоть трижды влюблен в Гневышеву, накануне последнего экзамена с ней бы не сбежал.

— Да, надо домой. Забыла принять… Боль, снова проклятущая боль…

Арсений Иванович взглянул на Анну Сергеевну — ее восковое лицо покрылось испариной, лицо исказили страдания.

На четвертый этаж Анну Сергеевну несли на руках дворники, подняться сама она не смогла.

— Обещайте… Обещайте, что найдете Капу, — повторяла она Яблочкову.

Дверь им открыла толстая прислуга в испачканном мукой фартуке:

— Ой! Говорила же: «Примите лекарство». А она: «Заткнись, зебра старая». Вот тебе и заткнись. Несите в спальню.

— Капа не вернулась? — спросил Яблочков.

Вместо ответа последовал глубокий печальный вздох. В спальне Степанида сдернула покрывало с узкой кровати, дворники уложили Гневышеву, повторявшую:

— Лекарство, мое лекарство…

Степанида достала из тумбочки флакон, вытащила из него притертую крышку, взяв в руки ложку, налила несколько капель:

— Хорошо, что Костик вчера денег добыл и купил. Давеча вот не было. Сутки орала на весь дом. Я боялась, что на ночь глядя выселят, ведь с марта не платим. Слава богу, обошлось.

Анна Сергеевна, захлебываясь, выпила из ложки.

— Костик дома? — спросил Яблочков.

— Костик? Он ведь с Аней ушел. Аня, ты Костика потеряла? — строго спросила Степанида у хозяйки.

— Заниматься… Заниматься… — тихо, почти шепотом объяснила Анна Сергеевна.

— Значит, у Невельского. Завсегда вместе готовятся.

— К Тарусовым — вы сами, — прошептала Гневышева Яблочкову. — Заберите у них Капу. Я буду ждать.

Тарусовы снимали престижную квартиру на Сергеевской. Яблочков бывал там не раз. Поднявшись на третий этаж, он позвонил, дверь ему тут же с недовольной миной открыл камердинер Тертий. Однако, разглядев Арсения Ивановича, радостно заулыбался:

— Наконец-то хоть приличный человек к нам пожаловал, — сообщил он, принимая пальто и трость. — А то второй месяц — одни гимназисты. Туда-сюда по пятнадцать человек каждый божий день. Уже еле на ногах стою. А повар — тот уже падает. Попробуй-ка их прокормить. Проведу вас пока в библиотеку. Дмитрий Данилович будет через полчаса. Заседает в суде-с.

— А Евгений Дмитриевич у себя?

— Говорю же, готовится к экзамену. Слышите? — камердинер приложил палец ко рту. — Что-то товарищам объясняет.