Андрей Марченко - Однажды в СССР

— Ну, кто ещё хочет попробовать комиссарского тела? — обходя раненого почти крикнула она. — Вика, уходим, нам здесь уже не рады!

Вторая девушка тоже отступала, зачарованная, словно сомнамбула.

— Валька, ты сумасшедшая! — крикнул парень, пытаясь руками сжать края раны.

— Да! Сам это запомни и друзьям расскажи! А еще раз сунешься, я тебе нефроэктомию сделаю. Не слышал о таком? Сунься — узнаешь!

И, обойдя полукругом раненого, девчата поспешили дальше.

— Дела… — прошептал Аркадий.

Он уже понял, что та, вторая девушка — вовсе не Маша, а лишь похожа на нее, да и то весьма приблизительно.

Однако же, дела и не думали кончаться — они только начинались.

Затрещали ветки, и со стороны кустарника, который спускался к реке, появилась орава где-то в десяток человек. Они столпились у раненого. Тот, видимо, сначала отнекивался, но позже стал показывать окровавленной рукой вверх, туда, куда удалились девушки.

— Поворотовские, — предположил Аркадий, рассмотрев на бобочках, футболках, рубашках собравшихся некую отметку.

Недели две назад у поворотовской шпаны случилось новое поветрие, мода. Один подросток в киоске «Союзпечати» купил и нацепил на футболку значок общества книголюбов. Его приятели сочли сей поступок невероятно остроумным и последовали его примеру. В какие-то два-три дня все похожие значки во всех киосках были раскуплены. За ними ездили в другие районы, например на Левый или в Порт. И вместо двугривенного их с рук стали продавать за полтора-два целковых.

Всякий уважающий себя поворотовец ходил со значком.

Узнав о нововведении, аэродромовцы ввели свою идентификацию, скупив в «Золушки» все береты. Милиция знала об этих знаках отличия, но формально сделать ничего не могла. Да то и не имело смысла — пройти подобное должно было за месяц-другой, по крайней мере, к холодам.

Меж тем, орава разделилась. Двое помогли раненому удалиться в кусты, туда, где, верно, вся компания ранее пила. Остальные двинулись вверх, к аттракционам.

Аркадий и Пашка выбрались другой тропкой, которая выходила на аллею, идущую полукольцом через парк.

На стадионе заиграл Футбольный марш, знаменуя окончание матча. Понурые игроки двух команд шли в раздевалку. Награды им не светили, и дабы придать хоть какую-то интригу матчу, играли они сегодня на ящик пива. Но игра не заладилась сразу у двух команд, и приз не достался никому.

Также разочарованные болельщики брели через парк к поселку.

Пропуская толпу, друзья остановились, а затем двинулись к главной аллее, дабы попить из фонтанчика воду. Рядом с ним стояла лавка — на тяжелых литых ногах, с сиденьями из деревянного бруса, крашеного столько раз, что зеленая краска уже жила своей собственной жизнью.

В этот час на главной аллее не было ни одной свободной лавки. Эта не была исключением. Дальнюю часть занимала парочка. Ближе к фонтанчику сидел подросток — к нему как раз подошел приятель.

И, напиваясь, Аркадий услышал обрывок разговора.

— Стерву видели у эстрады… Фидель за ними наблюдает.

Аркадий скосил взгляд. В самом деле — на футболках у разговаривавших был значок клуба книголюбов.

— Ищи наших. Собираемся и пойдем, — ответил сидящий.

Аркадий и Пашка отошли от фонтанчика.

— Айда девчат спасать? — сказал Аркадий.

— Таких спасать — себе дороже, — ответил Пашка, но друга не оставил.

Девчат действительно нашли около эстрады. Они ели мороженое, купленное с ларька возле шахматного клуба. В самом клубе немногочисленные шахматисты на огромных досках двигали фигуры размером со среднюю куклу и морщились от звуков, доносящихся с эстрады.

Подойдя со спины, Аркадий доверительно взял псевдо-Машу за локоток:

— Уходим.

— Куда? — возмутилась вторая, Валентина. — Кто вы вообще такие?

— Вы там парня прооперировали без наркоза, — ответил Пашка. — Его родственники хотят отблагодарить. Алаверды, так сказать.

— А откуда нам знать, что вы не из них?.. — спросила Вика.

— Хитрость — слишком сложно для тех, — сказала Валентина. — Уходим.

Они двинулись через площадь перед эстрадой. Стоящий около клумбы парень занервничал, стал оглядываться. Действительно — далеко на главной аллее появились его дружки.

Беглецы скрылись по грунтовке к стадиону, затем — по дорожке, параллельной центральной аллее. Двигались быстро, оглядываясь. И было то не лишним — пару раз будто кто-то мелькал вдалеке.

Свернули в узкий проход, который шел мимо борцовского зала к колоннаде, украшающей вход в парк. Дорожка была выложена из плит, слева и справа шла живая ограда, разросшаяся до такой степени, что на пути могли разойтись лишь два не очень толстых человека.

Вдруг Валька остановилась.

— Так, нам и туда нельзя…

На лавочке в конце аллеи сидели ребята в панамках, бренчали на гитаре, пели под нее дрянными голосами. Под лавочкой стояли упакованные в сумки-авоськи две трехлитровые банки с пивом.

— Аэродромовские… — отметил зачем-то Аркадий.

— Ты и этим чем-то насолила?.. — предположила Вика.

— Да что этим дуракам солить?

Меж тем, в другом конце аллеи появилась иная компания — со значками на футболках. И все, что оставалось — это отступить на небольшую площадку перед входом в спортивный зал.

— Мы, если что, ни при чем, — напомнил Пашка.

— Уже причем, — мрачно сообщила Валентина.

Тогда Аркадий стал стучать по стеклу двери спорткомплекса. И из полумрака фойе появилась немолодая женщина в синем форменном халате.

— Теть Варь, откройте, откройте… — заспешил Аркадий.

Та, узнав Аркашу, действительно открыла дверь.

— Нам бы через черный ход выйти! — пояснил юноша, когда они вошли внутрь. — Я потом зайду, все расскажу, вы не поверите!

Дверь закрылась, и тетя Варя повела беглецов через полумрак спящего спорткомлекса.

— Это наши подшефные, — сообщил Аркадий, хотя никто не спрашивал. — Я тут чинил водопровод.

Прошли по коридорам, через пустой борцовский зал, спустились к раздевалкам, где стоят застарелый запах пота. И вот женщина открыла дверь наружу.

— Спасибо, теть Варь, я загляну на днях, — вместо прощания бросил Аркадий.

Из парка вышли на шоссе по съезду, через который к спорткомплексу в дни соревнований прибывали автобусы со спортсменами. Как раз вдоль заводского забора катил похожий на избушку трамвайчик. Он остановился точно на остановке, но вагоновожатый терпеливо ожидал, пока потенциальные пассажиры достигнут дверей и займут места в салоне.

Трамвай был за номером семь, и это значило — идет в город. Но планы пассажиров не распространялись так далеко.

Гастроном имел какой-то скучный номер, но в народе именовался «Зеркальным» из-за множества зеркал, кои были вделаны в стены. Разноцветные стекла и осколки зеркал слагали многочисленные мозаики. И хотя типовой по проекту магазин находился в заурядной пятиэтажке, отражения и отражения отражений визуально расширяли торговый зал, но и будто множили толпу.