Илья Баксаляр - Завтрак с Машиахом

Но царь Иерихона в этот день был не похож сам на себя. Лицо осунулось, волевой подбородок властного правителя сник, глаза бегали, выдавая животный страх.

– Правитель, что тебя беспокоит? Куда делась твоя уверенность, благодаря которой мы всегда одерживали победы? – воевода негодующе смотрел на царя, требуя объяснений.

– Постой, Эрид, – голос царя был слаб, он опустил глаза. – Ты многого не знаешь, потому так и горяч. Я не боюсь этих диких племен, пришедших издалека. Мы можем выставить свою армию. Но не в этот раз. Страшная сила пришла на нашу землю.

– Но это же обычные кочевники, коих по пустыне много племен водится, – воевода с горящими глазами решительно наступал на правителя. – Дайте мне возможность, и я вышвырну этих дикарей обратно в пустыню, да так, чтобы они раз и навсегда забыли сюда дорогу.

– Эрид, остуди свой пыл. Я знаю силу нашей армии, нисколько не сомневаюсь в твоих способностях. Но на нас идут не просто кочевники, а страшная сила, которая несет нам разорение и смерть.

Царь поднял глаза, полные ужаса. Они потрясли Эрида до глубины души, таким своего правителя он не видел никогда, темные сомнения стали передаваться и ему. Однако, преодолев свое смущение, воевода не отступал:

– Мой правитель, да что могут сделать с нами дикари? Увидев наше войско, они трусливыми гиенами разбегутся по пустыне, вплоть до Аравии, ища спасения.

Царь побледнел еще сильнее, его левый глаз начал непроизвольно подергиваться, лицо потемнело от ощущения полной безысходности, с мрачным видом он решительным жестом руки остановил своего командующего войском:

– Эрид, ты не все знаешь про этих чужеземцев. Наше объединенное войско амореев, а ты знаешь, что более могущественной армии нет на свете, столкнулось с этими дикарями. Непобедимые воины бросились на противника, готовые смести кочевников, но произошло нечто страшное, – на лбу царя появилась испарина, голос понизился, перейдя почти на шепот: – Я не знаю, как такое могло произойти, но в одночасье лучшие воины были превращены в пепел, а тех немногих, кто остался в живых, постигла страшная участь, – чувствуя, как у него затряслись поджилки, царь замолчал, стараясь взять себя в руки. Неимоверным усилием воли он поднял голову и, набравшись мужества, продолжил: – Нам надо запастись водой, провиантом, укрепить ворота. Стены Иерихона выдержат любой натиск, и этим мы спасем жизни многим своим людям. Иди, Эрид! Готовься к обороне.

Иисус Навин разбил огромный лагерь у стен Иерихона, осознавая всю опасность взятия этой неприступной крепости. «Неужели нам опять придется отступить в пустыню и искать свою землю?» – задумался предводитель евреев. В лагере разгорелись костры, все пространство вокруг города запылало тысячами огней. Солнце заходило на западе, осветив багровыми лучами окрестные горы и гигантские стены крепости. Навин со страхом в душе смотрел на кровавый закат в ожидании страшного будущего. Ему вдруг стало не по себе. Темные круги поплыли в глазах, голова закружилась. Иисус почувствовал, что ноги подкашиваются, он зашатался. Он чуть не упал на землю, но успел в последний момент опереться о копье, которое крепко сжимал в руке. Навин перевел дух: «Что это со мной?» В ушах все зашумело, и в этот момент он почувствовал легкий толчок в сторону горы, на которой в лучах солнца сияла ярким красным огнем вершина.

Иисус помимо своей воли направился по непонятно откуда появившейся тропе. Она поднималась вверх, светясь в багровом закате ярким золотым отблеском. Навин не чувствовал ног, странная сила поднимала его к вершине горы. Сердце от страха заколотилось, но он, перебарывая сильнейшую тревогу, старался сохранить хладнокровие. Наконец он почувствовал под ногами твердую почву. Это была вершина скалы, на ней никого не было, одни только желтые полуразвалившиеся камни и редкие кусты акации. Вокруг стояла тишина. Казалось, все замерло, и только последние лучи уходящего солнца горели ярким золотом, освещая большие валуны под ногами. Иисус немного успокоился и опять вспомнил Моисея. Он ощутил страшное одиночество, понимая, как не хватает ему сейчас пророка. В золотом отблеске заката что-то засияло. Навин, прикрывая глаза от солнца, посмотрел вперед. Неожиданно прямо перед ним в огненном ореоле вырос воин с мечом в руках. Золотые доспехи блестели на нем ярким пламенем.

– Иисус, тебя терзают сомнения?

Предводитель евреев склонил голову:

– Да. Я боюсь потерять своих людей на этих непреступных стенах.

Незнакомец, все еще сияя в лучах заходящего солнца, показал мечом на Иерихон:

– Ступай в лагерь и пошли несколько лазутчиков в стан противника под видом беженцев. В доме блудницы, красавицы Риав, они найдут убежище. И пусть ждут команды твоей, а потом выступают с твоим заданием. Стены крепкие только тогда, когда слаб дух. Но если дух торжествует, все рушится перед ним. Твоя армия, Иисус, возьмет Иерихон, разрушив крепость только несокрушимой верой. Когда ты возьмешь город, прикажи покарать всех защитников и жителей города. Поклянись мне, что в городе не останется ни одного человека, все должны быть принесены в жертву, все. Только не трогай блудницу и ее родных, и дома их сохрани. Больше в городе не должен выжить никто.

Светящийся воин сделал паузу и добавил тем же спокойным голосом:

– И вся живность тоже. Золото, серебро, медь соберите в одно место, все должно быть принесено в жертву.

Он наклонился к Навину и прошептал несколько слов на ухо. Солнце зашло за горизонт, его лучи потухли, вместе с ними исчез и светящийся воин.

Рыбацкая шхуна уходила в море, прощаясь с гостеприимной землей Ливана. Саид стоял на корме, с тревогой глядя на яркие, неумолимо уменьшающиеся огни большого города. Он только что покинул теплую каюту, где уложил шейха спать. Сердце охранника обливалось кровью, ему опять пришлось сделать старику обезболивающий укол. Постоянные переезды, вечная борьба за справедливость и неустанные состязания со смертью подрывали и без того слабое здоровье Исина. Последнее время старца часто стали беспокоить приступы стенокардии и почечная недостаточность, которых раньше не было. Они вызывали у него страшные боли. Шейх никому не рассказывал о своих недомоганиях, стараясь скрыть от посторонних глаз мучительные приступы болезни, и только Саид знал, чего это стоило Исину. Телохранитель всегда следил за глазами старца, если они вдруг закатывались, это означало, что нужно делать обезболивающий укол, иначе сердце старика могло не выдержать мучительную боль. «Почему Всевышний не смилуется над моим другом?» – Саид часто обращался к Богу, вымаливая у него здоровье и спокойствие для Исина. Но небеса оставались безучастными ко всем просьбам телохранителя.