Дмитрий Ольшанский - Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход

Конница Караджи-паши, не замедляя хода, устремлялась все дальше. Словно раскаленный нож сквозь масло, турки прорезали одну линию обороны за другой и очень скоро вышли в тыл армии христиан.

«Все, теперь пути назад уже нет, – подумал полководец, устремляя свой соколиный взор на холм, где располагалась ставка христианского предводителя. – Вон там уже виднеется шатер короля Владислава, и если мне повезет, то очень скоро я брошу его голову к ногам повелителя».

* * *

Владислав восседал верхом на коне и нетерпеливо следил за ходом сражения. Он был готов в любой момент броситься в бой, но осторожный Янош Хуньяди не оставлял короля без присмотра и старался все время находиться поблизости.

– Посмотри туда, – обратился король к воеводе, указывая на правый фланг своего войска. – Похоже, турки решили перейти в наступление.

– Это не наступление, государь, – спокойно возразил воевода. – Это лишь отчаянная попытка османов спасти положение.

Владислав приподнялся на стременах и какое-то время оставался неподвижен, его взгляд был прикован к турецкому отряду, который с каждой минутой становился все ближе.

– Янош! Они же скачут сюда! – наконец воскликнул Владислав, и в голосе его послышались нотки волнения и радости. – Полагаю, что теперь нам не избежать сражения!

Воевода молча подъехал к королю и тоже посмотрел вдаль.

– Не беспокойтесь, я это предусмотрел, – сказал Хуньяди и кивнул головой стоявшему рядом венгру. Тот вскочил на коня и через несколько секунд уже скрылся за холмом.

– Что ты задумал? – хмуро спросил Владислав.

– Сейчас все увидите сами, – тихо ответил воевода.

* * *

Караджа-паша уже видел, как развеваются знамена над ставкой польского короля. Он оглянулся назад, его изрядно потрепанный отряд все еще насчитывал около тысячи воинов, в то время как преследовавшие их христиане сильно отстали, их практически не было видно в густом тумане, опустившемся на поле боя.

«Отлично. Еще немного, и Владислав окажется в моих руках», – твердил себе Караджа, что есть силы подгоняя взмыленного коня.

Его цель была уже совсем близка – осталось преодолеть небольшой холм, пересечь низину, и тогда королю уже не спастись, а без Владислава войско крестоносцев будет сломлено и не станет продолжать сражение. Однако спустившись в долину, расстилавшуюся перед лагерем христиан, Караджа понял, что привел своих людей в ловушку. Прямо перед ним на скрепленных между собой телегах были установлены десятки пушек, тарасниц 77 77 Тарасница – разновидность легкой пушки, широко применявшейся во время гуситских войн. Длина ствола, как и калибр снаряда, могли существенно различаться. и бомбард, рядом с которыми за деревянным частоколом толпились люди в цветастых костюмах со странным оружием в руках… Аркебузиры!

Полководец попытался осадить коня и повернуть назад, но было уже слишком поздно – христиане открыли шквальный огонь разом из всех орудий. Метавшиеся по полю османы нигде не могли найти укрытия от вражеских пуль и гибли один за другим, устилая влажную землю своими телами.

Караджа-паша стиснул зубы и завыл, как голодный волк, у которого из-под носа увели его добычу. Он подал знак своим сотникам – те выстроили оставшиеся войска в несколько клиньев и с дикими криками бросились на частокол. Христиане ответили на это новыми залпами, которые несли неминуемую смерть бесстрашно наступавшим на них туркам.

Через несколько минут от всего войска Караджи-паши осталась лишь сотня отчаянных сипахов, которые несмотря ни на что продолжали мчаться вперед, следуя за своим отважным командиром. Сам полководец уже не чувствовал ни боли, ни слез, которые застилали его глаза, а только сжигающую изнутри дикую ярость. Его лучшие воины пали здесь, окропив своей кровью чужую землю. Именно он, повел их на смерть! Так кто, кроме него, сможет отплатить за гибель столь храбрых и верных воинов ислама? Только он!

Караджа с горсткой телохранителей был уже совсем близок к частоколу, когда свинцовая пуля пробила его доспех навылет и горячая кровь хлынула наружу, однако верный конь полководца продолжал нести своего хозяина вперед.

Бейлербей Анатолии уже едва держался в седле, однако нашел в себе силы выпрямиться, взмахнуть мечом и что есть мочи прокричать своим людям:

– На смерть!

Этот боевой клич больше походил на стон, который оборвался вместе с грохотом разорвавшегося пушечного ядра, вздымающего к небу комья земли, покореженного металла и тела убитых турок, чьи души возносились прямиком на суд справедливого Аллаха, столь милостивому к мусульманам, погибшим в бою за свою веру…

* * *

Все, кто находился в ставке Владислава, видели, как погибал отряд Караджи-паши. Ни одному турку не удалось спастись от насмерть разящих пуль и ядер христианской артиллерии.

– Похоже, Бог сегодня на нашей стороне, – нарушил тишину Хуньяди. – Теперь правый фланг будет в безопасности.

– Они столь бесстрашно шли на смерть, – тихо произнес Владислав. – Воистину такое рвение достойной высшей похвалы.

– Как видите, ни в стойкости, ни в храбрости турки не уступают вашим войскам, государь, – заметил Хуньяди. – Но кое в чем им с вами не сравниться.

Король посмотрел на воеводу.

– В том, что у них нет такого блистательного полководца, как ты, Янош?

– Именно, – хитро усмехнулся воевода. – Теперь, когда Караджа-паша мертв, султан лишился одной своей руки. Я планирую отрубить ему и вторую. Смотрите, вон там мой шурин сражается с румелийской армией Шехабеддина-паши, нашим давним врагом, если мы уничтожим и его, победа будет за нами!

Хуньяди приказал принести свое знамя и, развернув его, приложился губами к углу яркой ткани.

– Созывай мадьяр! – приказал воевода своему помощнику, а затем, обернувшись к Владиславу, почтительно произнес:

– Пришло время и мне размять свои старые кости, государь. Надеюсь, мое участие в сражении ускорит его развязку.

– Береги себя, Янош, – ответил король. – Не забывай, впереди у нас еще много великих дел, и если у султана было две равноценные руки – Шехабеддин и Караджа, то тебя мне заменить некем.

Хуньяди усмехнулся.

– Турки уже давно жаждут моей смерти, но, как видите, все их попытки убить меня идут прахом. Лучше позаботьтесь о своей безопасности и не предпринимайте никаких действий до моего возвращения. Помните, пока бьется ваше сердце, будут биться и ваши солдаты!

Воевода махнул рукой и в сопровождении нескольких венгерских банов слетел с холма, тут же скрывшись из виду. Вскоре его ало-синее знамя показалось на поле боя. Это пошли в атаку мадьяры, самые опытные и верные воины Яноша Хуньяди.

* * *

Пока войска Караджи-паши с переменным успехом боролись против рыцарей Чезарини и валашской конницы, на противоположном конце поля в смертельной схватке сошлись Шехабеддин-паша и Михай Силади – два опытнейших полководца обеих армий. Они уже встречались в битве у Железных ворот, и тогда победа осталась за венгерским баном. За свое поражение Шехабеддин едва не поплатился головой и теперь он жаждал взять реванш. Его румелийские отряды, набранные частью из христиан, а частью из турок, ничем не уступали стальным венгерским полкам, и потому битва здесь не утихала до тех пор, пока не подоспел Сулейман-бей со своими отчаянными головорезами из корпуса акынджи 78 78 Османская легкая конница, которая использовалась для разведывательных операций и грабительских налетов на христианские села. Эти отряды отличались плохой дисциплиной и служили султану за право участия в разделе военной добычи. . Под натиском превосходящих сил венгры начали отступать, болгары последовали их примеру, и очень скоро в обороне христиан возникла огромная брешь, в которую вот-вот могли ворваться турки.