Денис Попов - Точка слома

Сейчас Лихунова сильнее всего волновало то, докуда доедет состав – явно не до главного вокзала. Если он остановится на окраинах, то надо присмотреться там – вдруг есть банки какие-нибудь или иные заведения, где можно украсть довольно приличную сумму в рублях.

Спокойствие – пожалуй, именно этим своим умением наиболее сильно гордился Лихунов. Даже сейчас, лежа с закрытыми глазами и черным от угля лицом, он вполне спокойно думал о том, что в ближайшее время ему предстоит найти оружие, деньги, документы и добраться до другого конца страны. Впрочем, все это казалось очень легким по сравнению с временами службы в РОА.

Он приподнял голову и, щуря глаза от слабого ветра, врывающегося в уже тормозящий вагон, увидел небольшие домики вдоль линии железной дороги и растворяющиеся вдалеке очертания каменных домов. Значит, город уже близко.

Когда состав еще сильнее замедлил ход, подъезжая к Инской, Лихунов без особых трудностей спрыгнул на каменную насыпь и скатился в замерзшую грязь. Полежав в ней с минуту, чтобы перевести дух, Лихунов вскочил и побежал сквозь лесок на проселочную дорогу.

Вот уже начались окраины Первомайки. Покосившиеся заборы, вмерзшие в ледяную грязь, стеной стояли под порывами ветра, крыши домиков отлично защищали от пробирающего любого холода, а не близкое Лихунову серое сибирское небо совершенно не грело и лишь опускало на окраины свой серый свет.

Лихунов запахнул свою почерневшую телогрейку и тащился вперед, запинаясь о ледяные изгибы грязи. На улице не было ни души – лишь гавкали собаки за заборами, бросаясь на их гнилые доски. Лихунову было плевать – его душу грели воспоминания о расстрелах жителей белорусских деревень и ожидание свободы.

Свернув с проселочной улицы на центральную, Лихунов увидел разъезженные колеи в грязи, те же покосившиеся заборы и продмаг №3, одиноко стоящий меж двух улиц. Мимо прошла женщина, укутанная в «Москвичку», за ней паренек в пальтишке, потом хромой мужик в солдатской шинели без погон, двое местных алкашей, с оттопыренными карманами, из которых торчали заделанные сургучом горлышки бутылок.

Вот рядом особняком встали цехи местной фабрики: Лихунов взглянул на эти новехонькие здания и плюнул в грязь – сразу вспомнились пафосные фразы про «индустриальное развитие страны».

«Мрази сами в своих заводах подохнут» – промелькнуло в голове Лихунова.

…Через часик поисков Лихунов таки нашел место для временного житья. Заброшенный кирпичный дом, стоящий в небольшой низине около линии «железки» и окраин Первомайки, идеально подходил для жития беглеца: два промерзших этажа, окна без стекол, рассыпающийся кирпич и абсолютная пустота. Небольшая комнатка на втором этаже, где кто-то уже наложил кучу еловых веток, была выбрана Лихуновым как место для ночлега.

…Привал длился ровно полчаса, после чего Лихунов, более-менее оттерший угольную пыль снегом, пошел исследовать район и искать кандидатуру на роль того, у кого можно украсть кошелек. Идя по широкой улице и мрачно вглядываясь в ее пустые пейзажи, Лихунов наткнулся на милицонера в синей шинели, выходящего из небольшого квадратного одноэтажного домика, защищенного невысоким заборчиком.

«А ну-ка стой» – сказал милиционер, поправляя ремень с кобурой.

-Чем могу быть полезен? – удивленно спросил Лихунов.

-А ты кто? Я тебя тут раньше не видел.

-Да я тут уже месяца полтора живу, там, у станции.

-Тут на фабрике работаешь?

-Да нет, грузчиком на овощебазе.

-А Лякинова знаешь?

-Кого?

-Ну как же – воскликнул милиционер – Боря Лякинов – стахановец с паровозоремонтного! Его вся Первомайка знает!

-Ну, так я тут недавно, полтора месяца только.

-Газет не читаешь что ли? Про него неделю назад в «Советской Сибири» писали.

-Да денег на газеты нет, мне бы папирос купить.

Милиционер с погонами лейтенанта оглядел Лихунова и пошагал дальше, в сторону магазина. Пока милиционер скрывался в небольшом здании магазинчика, Лихунов замедлил шаг, погрузившись в свои измышления, и вдруг в его голове выстроилась цепочка: «этот ментовской упырь мою харю хорошенько разглядел, запомнил. Значит, когда на меня ориентировка придет, то он точно меня узнает и все выложит. Вот тварь мусорская, принесла же его неладная».

Лихунов зашел за забор и присел на корточки, чувстуя холод, изходящий от ледяной дорожки. Голова его опустилась на синие от холода кулаки, длинная челка маслянистых волос закрыла лицо. Он стал думать, как поступить. Просто убить – слишком рискованно, все закопошаться. Других способов заткнуть нет. Оставлять это просто нельзя – ориентировка придет сегодня, а в центр Лихунов сможет вырваться только через пару дней: нужно одежду еще сменить и хотя бы червонец найти. Казалось, что выхода нет. Лихунов стал перебирать все варианты, благо долгий опыт бандита давал о себе знать.

И тут он вспомнил ту шумиху про маньяка в Первомайке! В спецпоселении, на станции – везде все говорили о куче убийств в Первомайском районе. Лихунова словно осенило – просто убить этого милиционера почерком маньяка, так, чтобы милиция подумала, что это очередное убийство душегуба.

Лихунов все продумал: топор наверняка есть в сарайчике, одиноко возвышающемся во дворе дома лейтенанта, а четверостишье можно спокойно в библиотеке вырвать. Проследив за тем, как милиционер с авоськой продуктов зашел в свой зеленый дом, Лихунов бросился по улице в поисках библиотеки.

Благо, прохожие подсказали где находится Центральная библиотека. До улицы Кагановича быстрым шагом было идти минут пять, к тому же ему и маршрут объяснили. Лихунов спокойно проделал этот путь, обтер лицо снегом, чтобы стереть остатки грязи, спрятал телогрейку в сугроб и вошел в небольшое каменное здание.

Внутри веял запах книг, милые девушки стояли у стеллажей и сидели с кипами книг за столами, добродушные бабушки тихонько разговаривали, являясь единственным источником приглушенного шумка в этой кажущейся идиллии. Лихунов оглядел библиотеку, тихо зайдя за стеллажи, чтобы не быть замеченным. Тихонько бредя по деревянным доскам пола между стелажжей, Лихунов наткнулся на милую работницу библиотеки, задев ее своим воняющим плечом.

«Извините» – буркнул Лихунов и обошел девушку. Та лишь поморщилась от мерзкого запаха, который исходил от этого мрачного и явно грубого человека.

Вскоре заветный стенд за буквой «М» был найден. Само собой, сборники стихов Маяковского были на первом месте. Вот вперед выпирает красная книга, на торце которой золотистыми прописными буквами было написано имя автора.

«А вот и глашатай стада уродов» – прошептал Лихунов, глядя на могучее лицо Маяковского. Вскоре заветный «Левый марш» был найден и Лихунов, обернувший руку обрывком портянки, тихонько вырвал кусочек бумаги с нужным четверостишьем. Поставив книгу на место, он взял пару каких-то книг наугад, постоял с ними минут пять, делая вид, что читает заунывные тексты, а потом тихо вышел из библиотеки.