Олеся Григорьева - Писатель на закуску

Зоя, хоть и была умницей, львов все-таки побаивалась. Говорят, они следят за домом и видят все, что происходит. Львы стояли у подножия лестницы по обе стороны. Проходя мимо них, Зоя ускорила шаг и зацепилась кончиком башмака за красный ковер. Она потеряла равновесие и схватилась за плечо Ани, та, в свою очередь, от неожиданности чуть не уронила канделябр.

– Фух, – выдохнула Аня, когда все трое: она, Зоя и канделябр восстановили равновесие. Девочки переглянулась и беззвучно засмеялись.

– А вот было бы, если мы дом подожгли, – прошептала Зоя, и они снова засмеялись.

На первом этаже Аня и Зоя пошли быстрым шагом, нужно было торопиться. Работы было много, а между тем часы показывали 4.30.

Аня любила библиотеку, в ней все казалось таинственным и важным. Мебель из ореха, выкрашенная в черный. И даже массивные ставни на единственном в комнате окне были из того же материала и того же цвета. У окна стоял огромный стол, в нескольких шагах от него диван, такой же величественный и строгий, как и все остальное в этой комнате. Но особого внимания заслуживал небольшой секретер, стоявший рядом с высокими книжными полками. Секретер был выполнен в стиле «буль», с завиточками, позолотой.

Аня уже проверила всю верхнюю полку, где стояли пудовые тома с историей России, Рима и Греции, так что она начали сразу со второй полки сверху. Зоя же взяла на себя самую нижнюю. Нужно было снять книгу с полки, а затем поставить ее на место.

Принялись за работу. К шести часам управились с тремя верхними полками и тремя нижними. Остались две последние полки. Девушки до того устали, что легли прямо на пол, благо библиотеку застилал толстый персидский ковер. Они пролежали без движения минут десять, потом Аня сказала:

– Нужно продолжать, иначе не успеем.

– Я рук не чую, – пожаловалась Зоя, – и как же сложно книжки-то на место ставить.

На книжной полке и в самом деле было очень тесно. Огромные фолианты прижимали друг друга, и чтобы вытащить один из них, приходилось использовать обе руки и невероятные усилия. Однако это было не самое сложное. Вернуть заупрямившуюся книгу на место – вот что было действительно трудно.

Две оставшиеся полки занимали книги Александра Корфа. Это был необыкновенно плодовитый писатель. Он писал много. Все вокруг подозревали, что на него работает штат неизвестных писателей. В год Корф выдавал по пять-десять томов. Казалось, это не только написать, но даже и прочитать невозможно.

Как-то раз Аня решила провести опыт и прочитать за год все книги, которые выпустил ее отец за предыдущие двенадцать месяцев. С задачей она справилась, но каких усилий ей это стоило! Читать приходилось по многу часов в день. Она почти забросила свои занятия фортепиано, мало гуляла, на ужин неизменно являлась с книгой. Аня бы продолжала читать и во время еды, но графиня Строганова приходила от этого в бешенство. Аня делала вынужденный перерыв на время ужина. Но затем снова бралась за книгу.

Как отец умудрялся столько писать, оставалось для нее загадкой. Говоря честно, она и сама хотела стать писательницей. Правда, Александр Корф относился к этому неодобрительно. Поэтому писать приходилось втайне, чтобы не вызвать отцовский гнев и насмешки остальных жителей дома.

Аню в ее литературных начинаниях поддерживал только доктор Стасюлевич, который жил в особняке Корфа вот уже больше семи лет. Он считал, что если Аня всерьез решила стать писательницей, так нечего слушать остальных.

Тут стоит сказать, что доброе отношение в этом доме Аня видела только от доктора и от отца, хотя с последним они часто ссорились. Однако девочка знала, что отец ее любит, и даже после самых яростных сцен эти двое всегда быстро мирились.

Александр, человек добрый и отходчивый, приходил к дочери с повинной. А та всегда прощала его, хотя отличалась характером упрямым и с остальными могла «вести военные действия» годами.

Взять хотя бы Строганову, хоть она и пыталась ластиться к девочке и занять место матери, Аня сторонилась ее с малых лет. Конечно, она не могла заменить маму. Тоска по матери до сих пор, даже спустя десять лет, жила в ее сердце.

Отец получил опекунство над девочкой в суде. Произошло это из-за неточностей в ее свидетельстве о рождении. Дело в том, что ребенок, рожденный вне брака, считался незаконнорожденным. Чтобы узаконить его рождение, мать или отец должны были его усыновить или удочерить. Все, что требовалось – поставить подпись. Но бедная Луиза, простая белошвейка, не знала об этих юридических тонкостях.

После того как Аню отправили жить в дом отца, Луиза поселилась у баронессы. Она тяжело заболела, и не умерла только лишь потому, что Штольц и Ренц боролись за ее жизнь, не жалея денег на врачей и лекарства.

Наконец-то с книгами отца было покончено, но радости ни Аня, ни Зоя не испытывали. Тайная дверь не открылась.

– Неужели я ошиблась? – сказала Аня. – Но если не здесь, то где?

Понурые они вернулись в комнату Ани. На часах было только 7.30, а девочки валились с ног от усталости. Но Аня, у которой всегда был запасной план, достала роман Александра Корфа, где описывалась потайная дверь, и тут же начала его перечитывать.

– Я просто что-то упустила, – сказала она Зое.

Завтракали, как обычно, в малой столовой. На завтрак собиралась от силы половина семьи, не было смысла накрывать большой стол.

Аня думала, что сегодня она точно придет на завтрак первой. Еще бы: встать в четыре утра и опоздать на завтрак! Однако за столом уже сидел Кожухов, более того, он уже заканчивал завтракать.

«Завтракать с ним вдвоем! Вот не повезло! Скорее бы кто-нибудь пришел», – подумала Аня и села на свое место. Ей принесли овсянку, никто, кроме нее, в доме не ел эту кашу. Так что овсянку варили специально для Ани.

Кожухов, не поднимая глаз от газеты, сказал:

– Доброе утро.

«Наверняка, он даже не видел, кто зашел», – подумала Аня.

Но Евгений Евгеньевич видел. Он вообще был человеком крайне внимательным. Когда он увидел Аню, он тоже внутренне весь сжался, и, хоть это не было заметно, Кожухову было неловко наедине с Аней так же, как и ей с ним.

Вскоре пришел Александр Корф, который завтракал всегда рано и быстро. А потом сразу отправлялся в кабинет работать. Десять томов в год сами себя не напишут.

Тут же явился секретарь графа Платон Стрельцов. Они завтракали вчетвером. Среди них разговорчивостью отличался только Корф, но утром он всегда был строг, собран и серьезен. Кожухов никогда не говорил без надобности. А Стрельцов был скромным молодым человеком, привыкшим иметь дело с пером, а не с людьми.

Но Аню распирало от вопросов. К завтраку она закончила перечитывать ту главу, где говорилось о тайной комнате. И у нее закралось сомнение. Раньше она думала, что дверь открывается при помощи одной книги. Но сейчас, внимательно перечитав отрывок, поняла, что из текста не совсем ясно, сколько книг вытянул герой: одну, две, три.