Ингви Акисон - Город Ниен

По правую руку, на другом берегу реки, возвышался земляной крепостной вал с пушками.

Спустя какие-то пять минут на пути у судна встал мост, соединяющий город и крепость. Теперь по левую руку была рыночная площадь и здание ратуши.

– Прибыли, сударь. – торжественно заявил старик. – Слава Господу!

Парой минут позже, распрощавшись с забавным попутчиком, Эрик уже шагал по Ниену. В одной руке он держал чемодан с вещами, а в другой – чехол с лютней.

Город оказался невероятно крошечным. Он был буквально зажат между Невой, Черной рекой, болотами и еще одной речкой, берущей начало в болотах.

Дом тети Анны издалека показался Эрику кирпичным. Но подойдя поближе, он понял, что это такой же точно деревянный «сарай», какие он видел с судна на окраине Ниена. Просто расписанный под кирпич. Настоящий кирпичный жилой дом тут, по-видимому, был всего один – Эрик заметил его у самой рыночной площади. И если не считать той улицы с фахверками, что простиралась вдоль Черной реки, весь Ниен был деревянным. И лишь некоторые срубы, подобно дому тети Анны, были изящно раскрашены.

Оказавшись у двери, Эрик заметил, что на ближайшем перекрестке переминаются с ноги на ногу двое солдат с мушкетами и внимательно за ним наблюдают.

Он постучал.

Когда дверь открылась, перед ним появилась толстая женщина и девочка лет семи, у которой… были такие же точно золотисто-рыжие волосы, как и у него самого.

– Эрик, это ты! – радостно прокричала тетя Анна и обхватила его.

Солдаты облегченно вздохнули и отвернулись.

– Это твой двоюродный брат Эрик из Стокгольма, – пояснила она девочке. – Поздоровайся с ним.

Девочка обменялась с Эриком приветствиями.

– Да ты же просто вылитый мой отец, то есть твой дедушка! – Тетя Анна продолжала удивленно рассматривать Эрика. – Одно лицо! Глаза, нос, губы… Те же самые золотистые волосы! А это что у тебя… лютня? О боже, это просто невероятно. Ты бы знал, как мой покойный отец обожал играть на лютне! Он был невероятно музыкальным. У него даже был свой любительский ансамбль, выступали на праздниках… Да это просто чудо, как ты на него похож!

Она снова принялась душить Эрика в объятьях, даже позабыв пригласить гостя войти.

Никогда еще в жизни он не чувствовал себя таким идиотом.

Тайный сын великого государя… Ну как эта дурь могла взбрести ему в голову?

Что за детские фантазии?

День ото дня они раздувались подобно гигантскому мыльному пузырю, и вот, лопнули в одночасье.

Целый рой мыслей пронесся в голове Эрика за секунды.

Смерть родителей в Выборге оставалась весьма странной… Наезд кареты никто толком не расследовал…

Что если родители получали угрозы? Если не от людей государя, то от кого-то еще?

И делились этим с друзьями…

Те наверняка живы и могли бы теперь рассказать!

«Раз уж я в этой дыре, – судорожно соображал Эрик, – где делать абсолютно нечего… Смотаюсь-ка в Выборг, который тут рядом, и всё разузнаю».

– А почему у вас весь город в солдатах? – кивнул он в сторону перекрестка.

– Как, ты еще не знаешь? Неужели тебе никто не сказал?

– Чего не сказал?!

– Бедная Элизабета… такая была красивая девушка, такая красавица… дочь школьного учителя, господина Берга. Каким же извергом нужно быть, чтобы сотворить такое? Неделю назад нашли ее тело. А голову ее так и не нашли до сих пор. Представляешь? Так и похоронили девушку, без головы… Весь город охватила такая паника, что все боялись из дома показаться! Комендант крепости, умница, сразу же распорядился, чтобы город был взят под патрулирование солдатами. Сейчас вот уже все соседи начали понемногу приходить в себя, возвращаться к обычной жизни. Ой, что же это я всё болтаю и болтаю, а тебя держу на улице? Заходи, Эрик, заходи, чувствуй себя как дома… Да не бойся ты так! А то прямо побледнел… Ну, что ты дрожишь, а? Бояться уже совершенно нечего! Говорю же…

Как показал следующий день, тетя Анна весьма заблуждалась на этот счет.

На следующее утро, в воскресенье, весь город собрался в церкви.

Располагался храм за городской чертой. Нужно было перейти по деревянному мосту через речку, впадающую в Черную реку, а затем немного прогуляться между полей с ячменем и хмелем до комплекса из трех зданий, окруженных церковной оградой. В комплекс, помимо собственно церкви, входила также школа и дом семьи пастора.

Эрику так толком и не удалось выспаться после долгого путешествия. Тетя Анна допоздна расспрашивала о жизни в Стокгольме и Париже, а сам он от перевозбуждения совершенно не хотел спать. Поэтому этим утром Эрик был похож то ли на лунатика, то ли на слабоумного. Вместе с тетей Анной и ее семьей он добрался до церкви, почти спя на ходу.

И вот теперь, постояв и пооткрывав рот под совместное пение псалмов, он с облегчением уселся на скамейку и стал стремительно проваливаться в сон.

Однако слова священника не дали ему заснуть.

– Братья и сестры! – говорил пастор, театрально жестикулируя в тесной кафедре, которая словно балкон выступала из стены. – Да будет вам известно, что чудовище, лишившее головы несчастную Элизабету Берг, обезврежено и больше не сможет причинить никому вреда!

В церкви наступила гробовая тишина.

Насладившись произведенным впечатлением, священник продолжал:

– Все вы, конечно же, помните старуху Грету. Она поселилась у нас два года назад и умерла в минувшем апреле. Сколько раз я обращался к бургомистру и вышестоящим властям, чтобы против этой ведьмы – пока она еще была жива и душа ее не отправилась в ад – было начато дело о колдовстве! Но меня не слушали. Более того, меня даже заставили похоронить ее, как и всех добрых христиан Ниена, на церковном кладбище. Хотя любому в городе (да-да, каждому из вас, сидящих здесь!) было известно, что она ведьма.

Народ в церкви стал переглядываться, не понимая, к чему он клонит.

– Но минувшей ночью, – продолжал пастор, – я с помощником в присутствии трех свидетелей раскопал ее могилу, открыл крышку гроба и вот этим вот молотком… – Священник нагнулся, а когда снова показался в своем балкончике, уже держал в руках внушительного размера молот. – …этим самым молотком вбил глубоко в сердце нежити заточенный осиновый кол. Затем стал окроплять тело святой водой, произнося молитву. Как вдруг рука нежити вцепилась мне в ногу! Потеряв равновесие, я свалился прямо на нее.

Эрик от неожиданности выронил из рук сборник псалмов, который так и держал с начала службы.

«Что за бред? – подумал он. – Этот мракобес в белом воротничке и рясе либо привирает сейчас, либо… Был что ли так экзальтирован, что померещилось, будто он не просто оступился и свалился на покойницу, а она схватила его?»