Дэвид Лисс - Заговор бумаг

Наконец они остановились в конце коридора, в торцовой комнате. Думая, что они одни, они даже не закрыли за собой дверь, и я незаметно подошел совсем близко.

Люди в домино окружили Элиаса.

— У нас есть для вас сообщение, — сказал один мужчина со смутно знакомым деревенским выговором.

— От кого? — спросил Элиас.

Я невольно улыбнулся тому, как забавно он имитировал мой голос.

Человек, который говорил до этого, подошел ближе к Элиасу.

— От тех, кто хочет, чтобы ты не совал свой иос в чужие дела, — сказал он.

Одним плавным движением он схватил толстую дубинку, стоявшую у стены, и со всей силой ударил тупым концом в живот Элиасу.

Мой друг рухнул, как подрезанный парус, но его беспомощность не остановила злодеев. Вскоре у всех у них в руках были палки, и они начали было безжалостно охаживать Элиаса по спине и бокам, пока я не поспешил к нему на помощь. Думаю, они считали, что перед ними Бенджамин Уивер, и спешили вывести из строя опытного бойца прежде, чем тот опомнится. Я же только видел, что мой друг, доверивший мне свою безопасность, непомерно страдает.

Я сбросил маску, пора было выходить из укрытия. Не дав нападавшим опомниться, я схватил одного из самых крупных бандитов сзади за шею и приложил головой о кирпичную стену. Удар вывел его из строя, но трое оставшихся поняли свою ошибку и в растерянности смотрели на меня, держа наготове дубинки.

— Кто вас послал? — потребовал я.

— Те, кого вы рассердили, — сказал один. Возможно, видя, что я готов драться, и учитывая, что их товарищ валяется на полу, в крови и без сознания, они не решались нападать. Их нерешительность подарила мне бесценное преимущество, на которое я не рассчитывал при встрече, с тремя вооруженными людьми. Как обычно, я сам тоже был вооружен. При мне не было шпаги, так как ее было бы затруднительно носить под маскарадным костюмом, но у меня был пистолет. Однако, учитывая, что нападающих было трое, а выстрел я мог сделать только один, я решил, что было бы глупо размахивать пистолетом. Кроме того, я всегда считал, что пистолет годится только на самый крайний случай. У меня не было желания кого-либо убивать, если можно было этого не делать. Учитывая, что через несколько недель будет слушаться дело Кейт Коул, мне не хотелось бы привлекать к себе лишнего внимания.

Я нагнулся и быстро схватил дубинку, которую выронил оглушенный мною бандит. При этом я не сводил глаз с остальных. Мой маневр будто сломал лед, и, пытаясь наверстать упущенное, один из них ударил дубинкой стонущего от боли Элиаса по колену. Боюсь, я не обманул его ожиданий, поскольку двинулся вперед, чтобы не допустить нового ущерба Элиасу. Вскинув дубинку в левой руке, правой я что есть сил ударил бандита в голову. Удар вышел удачным, по через миг по моей спине замолотили дубинки. Я еще не совсем оправился от побоев людей Джонатана Уайльда и на миг потерял сознание. Я выронил дубинку, но пришел в себя, не успев упасть. Опершись для устойчивости рукой о стену, я увидел, что человек, которого я ударил, сидит на полу, потирая голову, забыв о своем оружии.

Рывком я схватил его дубинку и бросился с ней на двух оставшихся мерзавцев. Мне удалось отогнать их от Элиаса, но вскоре я понял, что допустил ошибку. До этого они держались вместе, и я мог быстро разделаться с ними по очереди. Теперь же преимущество было на их стороне, так как один мог ударить меня сзади, а другой атаковать спереди.

Я переменил положение, пытаясь добраться до угла, откуда мне было бы легко выбраться, но где нападающим было бы труднее меня достать. В итоге я справился, но теперь мне угрожала новая опасность. Человек, которого я только что сбил с ног, успел подняться, и в свете луны, пробивавшемся через окно, я увидел, что в руке у него пистолет, нацеленный на меня.

— Брось дубину, жид, — сказал он, — а не то станешь кормом для свиней.

Он явно не знал, с кем имеет дело, если думал, что его угроза на меня подействует. Держа дубинку в левой руке, правой я нащупал в кармане свой пистолет и вынул его плавным движением. В темноте я увидел вспышку на дульном срезе напротив и, подчиняясь инстинкту самосохранения, тоже выстрелил. Поступок вполне разумный, но как тут же выяснилось, излишний, поскольку пистолет противника дал осечку и вспыхнул у него в руке. Тот закричал, скорее от гнева, чем от боли, и бросил оружие. В этот момент пуля из моего пистолета попала ему в плечо. Его отбросило назад, словно сильным ударом, отшвырнуло к окну, и он ударился о стекло, которое, как я подозреваю, было треснутым. Я не видел, что было потом, так как следил за другими нападавшими, но слышал, как он взвизгнул от ужаса, сползая по крыше, и упал на землю с довольно большой высоты.

Обернувшись, я увидел, что противники обратились в бегство, оставив своего товарища, который так и не пришел в сознание. Я хотел броситься за ними в погоню, но моим первым долгом было помочь Элиасу, который неподвижно лежал на полу. Взяв свечу с подсвечника, я посветил в лицо Элиаса. На коже не было никаких повреждений, и он явно дышал, хотя дыхание было тяжелым и прерывистым. Я перевернул его и увидел, что глаза его открыты и что он морщится от боли.

— Сделай мне кровопускание, — прошептал он, слабо улыбаясь. — Но сначала поймай этих негодяев.

Я верил Элиасу-хирургу, к тому же он не стал бы проявлять излишнего героизма, будь его жизнь действительно в опасности. Поэтому я схватил дубинку и стремглав помчался вниз по лестнице. Нападавших и след простыл.

На улице вокруг выпавшего из окна собралась толпа, и я с трудом протиснулся сквозь нее, чтобы посмотреть, жив ли он. Он был мертв. Он лежал на боку, изо рта и из раны от моей пули сочилась кровь. Смерть изменила черты его лица, но, несмотря па это, я узнал его. Именно этот человек напал на меня на Сесил-стрит поздно ночью, именно он сбежал от меня из вестибюля «Компании южных морей».

Мне было жаль, что я его убил. Нет, возможно, не совсем так. Мое сердце учащенно билось, кровь толчками бежала по венам, но я не чувствовал раскаяния или вины. Однако мне было жаль, что он не сможет уже ответить на кое-какие вопросы. Теперь мне оставалось найти его сообщников и заставить их говорить, если они не хотят разделить участь своего товарища.

Сбыться моим планам помешало прибытие констеблей. Это была худшая парочка мерзавцев из всех, кому в этом городе доверяли вершить правосудие. Я знал обоих, они были из суда Данкомба. Но я никогда не пользовался их услугами, когда было нужно кого-то арестовать, так как они имели репутацию злодеев, склонных к насилию ради самого насилия. Один был толстым и низкорослым, с омерзительными красно-сиреневыми прыщами по всему лицу. Другой выглядел менее противно, он был, в сущности, вполне обычным парнем, за исключением узких глаз, источавших жестокость.