Михаель Пайнкофер - Братство рун

И прежде, чем кто-либо из присутствующих успел хорошенько разобраться в том, что произошло, она уже взяла жениха за руку, пожала ее и пожелала ему и его семье всяческого счастья. Потом она обернулась к не менее смущенной невесте, обняла ее и также от всего сердца произнесла слова с наилучшими пожеланиями.

— Благодарю, миледи, — сказала молодая женщина, залившись от смущения краской, и сделала неловкий реверанс. Ее лицо было бледно и усыпано веснушками, волосы — огненно-рыжими. Несмотря на убогое платье, она была прекрасна естественной, неиспорченной красотой. Мэри была уверена, что невеста без труда затмила бы всех дам на балу, если бы была одета в дорогое платье и подобающе причесана.

— Как тебя зовут? — поинтересовалась она.

— Мойра, моя госпожа, — раздался робкий ответ.

— А тебя? — обратилась она к жениху.

— Меня зовут Шон, миледи. Шон Фергюссон , кузнец.

— Прекрасно. — Мэри улыбнулась и огляделась по сторонам. — Здесь найдется капля вина, чтобы я могла произнести тост за молодых?

— Вы…Вы хотите выпить с нами, миледи? — поинтересовался один из стариков, сидевших за столом.

— А почему бы нет? — задала встречный вопрос Мэри. — Вы считаете, что благородная дама не может выпить кружку пива до дна?

Ответ не заставил себя долго ждать. Мэри протянули грубую кружку, налитую до краев пенистым терпким напитком.

— За Шона и Мойру! — сказала Мэри и подняла высоко свою кружку. — Долгой жизни в любви и согласии, будьте здоровы!

— За Шона и Мойру, — эхом вторили все вокруг, потом чокнулись кружками и по старинному обычаю выпили до дна, при этом Мэри была единственной, кто действительно опустошил свою кружку, потому что остальные собравшиеся были заняты тем, что удивленно смотрели во все глаза. Благородную даму, которая одним залпом выпила до дна кружку пива, они еще не встречали.

— Итак, — сказала Мэри, отставила пивную кружку и вытерла ладонью пену на губах. — А теперь я желают всем отлично погулять на свадьбе. Пусть она будет радостнее и веселее, чем та печальная ассамблея, которую сегодня дают напротив.

Она кивнула присутствующим на прощание и собралась к выходу, когда Мойра вдруг вышла вперед.

— Миледи?

— Да, дитя мое?

— Вам… Вам не нужно уходить, если вы не хотите. Шон и я будем рады, если вы останетесь. Конечно, если вы желаете…

— Нет, — сказала Мэри. — Это было бы нехорошо. Вы наверняка хотели бы побыть друг с другом. Я не хочу мешать вашему веселью.

— Мне вы не помешаете, — бойко ответила Мойра, — и Шону тоже. Если только вы сами не хотите уйти.

Мэри, остановившись прямо на пороге, обернулась. Странная тоска вдруг нахлынула на нее, и ей пришлось сдержать слезы.

— Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она. — На праздновании вашей свадьбы?

— Если вы этого желаете, миледи.

Мэри улыбнулась, и слеза покатилась у нее по щеке.

— Конечно, я хочу, — заверила она. — Я с удовольствием останусь, если можно.

— Позволите ли вы мне, миледи, в таком случае пригласить вас на танец? — спросил Шон, и как по мановению руки в помещении все стихло. То, что дама выпила кружку пива и ее пригласили присутствовать на свадебной вечеринке в людской, было уже достаточно необычно. Но то, что кузнец отважился пригласить ее на танец, просто переходило все границы.

Присутствующим гостям это было понятно. С настороженностью, почти со страхом они смотрели на Мэри, которой еще больше было ясно, что эти люди не слишком часто могли смеяться, состоя на службе у Ратвенов. Даже Шон, похоже, осознал, что перегнул палку, и смущенно потупил теперь взор.

— Ну, конечно же, я потанцую с тобой, — сказала Мэри в полной тишине. — Но только с условием, если не будет возражать твоя невеста.

— П-правда? — спросил совершенно сбитый с толку Шон.

— Конечно, нет, миледи, — поспешно сказала Мойра. — Как я могу быть против?

— Тогда прикажите музыкантам что-нибудь сыграть, — потребовала Мэри со смехом. — Только что-нибудь быстрое, радостное, если можно. И будьте, пожалуйста, снисходительны ко мне. Боюсь, я не знаю ваших танцев.

— Тогда мы с радостью обучим вас, миледи, — заверил ее Шон. Он махнул рукой троим музыкантам, которые снова принялись за свою работу, и мгновение спустя помещение наполнилось стучащим ритмом барабана и веселыми трелями флейты. Кузнец одобрительно поклонился Мэри, протянул руки и в следующий миг уже потянул ее за собой по маленькой площадке для танцев.

Тут же в один миг остальные гости на свадьбе образовали кольцо вокруг них, захлопали в ладоши и тяжело застучали ногами под ритм музыки. Мэри засмеялась. Ее смех зазвучал звонким серебряным колокольчиком, и у нее появилось чувство, что многопудовый груз свалился с ее плеч. Освобожденная от стягивающих пут этикета, она ожила и впервые после Абботсфорда снова почувствовала себя живым, дышащим полной грудью существом.

Молодой Шон был темпераментным танцором. Едва только Мэри сделала один из шагов, как он закружил ее, выделывая при этом веселые прыжки. Мэри быстро обнаружила, что в их танце не было никаких закономерностей, фигур и поклонов, которых следовало бы придерживаться. Она просто позволила музыке вести себя и двигалась ей в такт. Пышная юбка ее тяжелого платья раскачивалась в танце из стороны в сторону, как колокол, что вызвало большую радость у детей, сопровождающих их танец беззаботным смехом.

— Довольно танцевать, эй ты, молокосос, — разгорячился старый шотландец, в котором Мэри узнала пожилого конюха замка. — Твоя невеста уже заждалась тебя. Теперь дай мне потанцевать с дамой.

— Как пожелаешь, дядя, — с усмешкой ответил Шон и отошел в сторону.

Старый слуга поклонился Мэри.

— Миледи, вы позволите? — галантно спросил он. Мэри пришлось сдержать смешок.

— Как же я могу устоять перед таким очаровательным приглашением, сударь? — ответила она с довольной улыбкой, и в следующий момент ее уже схватили и снова закружили в танце.

С темпераментом и мягкостью, которых едва можно было ожидать у мужчины его лет, старый конюх вел ее по залу, подпрыгивал высоко вверх и щелкал каблуками, словно сила притяжения не существовала для него. Мэри кружилась в такт музыке. Ее сердце бешено колотилось, а щеки раскраснелись.

Мелодия, которую играли музыканты, подошла к концу. Но едва Мэри уселась, началась новая, еще задорнее и бойчее, чем предыдущая. К ней подошли несколько детей, взяли Мэри за руки и начали танцевать с ней в хороводе, и на короткое время молодая женщина забыла обо всех бедах и горе вокруг нее.

Она не думала о Малькольме Ратвене и о печальной судьбе, предстоящей ей.

И она не заметила грозы, собирающейся над ее головой.

С тяжелым сердцем сэр Вальтер принял решение последовать совету Делларда и отправиться в Эдинбург. Хотя он знал, что это необходимо, ему стоило немалых усилий, чтобы расстаться со своим любимым Абботсфордом.