Кондратий Жмуриков - Халява для раззявы

Костик удобно устроился и плотно позавтракал. Только тогда, когда он допивал чай, соседи подали признаки жизни. Затопали, захлопали дверями, застучали кастсрюльками. Костик умытый, побритый, одетый ожидал дальнейшего развития событий, которые не заставили себя долго ждать.

В дверь коммуналки позвонили. Сивухин посчитал звонки. Не к нему. К Мерзеевым, четыре звонка. «Кого в такую рань к Мерзеевой притащило?» – подумал Сивухин и чуть-чуть высунул нос из комнаты.

– Георгий, – громко произнесла Нина Михайловна, – Жорженька, едва слышно добавила она, – что случилось?

Сивухину гостя видно не было, но по реакции Мерзеевой было не трудно догадаться, кого черт принес. Что ответил Михеич слышно не было, так как одновременно с ним, кто-то громко загавкал.

«Тьфу ты, собака. На кой он ее притащил сюда?» – раздражено подумал Сивухин. Нина Михайловна провела Георгия с собакой в комнату.

Сивухин верный свои принципам приклеил ухо к соседским дверям.

– Нинуля, тут такое дело. Мне срочно надо на пару часов отъехать. А я договорился на сегодня Киллера к сучке отвести. Меня через Клуб Собаководов попросили, обещали щеночка дать. У них породистая медалистка и мой шельмец, не из дворовых. У него знаешь папка в Брюсселе, мамка в Москве, а бабка в Амстердаме. О как! Ты не могла бы его туда свозить?. Понимаешь, Киллер никого к себе не подпустит, а ты ему как родная теперь, с тобой он пойдет. Тебя шофер отвезет и привезет. А Киллера ты там на денек оставишь, мы его потом заберем. «Размеры мой благодарности не будут иметь границ в переделах разумного» процитировал Михеич одного известного юмориста.

Мерзеева согласилась.

– Куда везти? Да тут рядом. Столичная 34 «б». Некто Козлодоевский. Они будут ждать тебя к 12. Успеешь собраться?

– Постараюсь.

Тут Костик услышал звуки, напоминающие те, которые издают любители надувать шары из жевательной резинки.: «Чмок! Чмок! Чмок!». Но те двое, там за дверью, занимались явно не надуванием пузырей.

Костик усмехнулся: «Ах Михеич, шалунишка! Кто бы мог поддумать, что Михеич и Мерзеева…»

Костик узнал все что ему нужно, следить сейчас за Мерзеевойь не было смысла, Костик знал куда и зачем она направляется. К марке это не имело никакого отношения. Ах Костик, Костик, если бы он знал… Но он не знал и со спокойной душой Сивухин постучался в дверь к Козябкину:

– Козябкин, Козябкин, ты дома?

Ответа не последовало, тогда Сивухин толкнул незапертую дверь. Так и есть. Козябкин, как младенец, посапывал на полу, вероятно, вчера сил до кровати доползти не осталось. В день рождения оно всегда так бывает. Костик огляделся и заметил на столе непочатую бутылку водки. Он раскупорил бутылку, налил себе в стакан и, чокнувшись с ногой спящего Козябкина, произнес:

– Ну, за твой день рождения, дорогой товраищ. Будем!

Костик закусил кусочком плавленного сыра «Орбита», который лежал на тарелке.

Козябкин открыл глаза и спросил, едва ворочая языком:

– Костик ты чего тут… А?

Потом снова закрыл глаза и опять заснул.

Сивухин укрыл именинника половичком, положил ему под голову подушку и деликатно удалился. Пусть себе Козябкин еще немного поспит.

Максим издали увидел фигуру друга в нелепом синем платье и пушистой кофте. Филимон держал на поводке здоровенную собаку, смахивающую на теленка.

– Ну, здравствуйте, Фаина. Выглядите превосходно, как приведение. – Пошутил Макс, протягивая руку Филу.

Филимон в сбившемся на бок парике, вытирал рукавом кофты потный лоб.

– Спасибо, очень милое замечание, – пробурчал он, после того как дыхание восстановилось. – Эта дрянь, – Лоховский указал на псину, – ни одной кошки не пропускает. Игручая сволочь, все руки оттянула. Сил моих больше нет.

«Как приведение. Посмотрел бы я на тебя, красавец ты наш. Вот не поспишь ночь, да весь день повкалываешь как три Золушки вместе взятые, да еще с этой живот иной набегаешься…» – сказал про себя Филимон.

Компаньоны уселись на скамеечку. Максим курил, а Филимон крепко держал поводок в руках.

– Ладно, не кипятись, – примирительно проговорил Максим. – Что у тебя там?

– Что-что. Хозяин, потаскун мерзкий, домагивается. Знаешь как нам честным девушкам тяжело? – кокетливо произнес Филя, поправляя парик. – Липучий гад, невозможно. Я уж и дверь на ночь тумбочкой закрываю. Да, давай зайдем в хозяйственный, я шпингалет куплю, что ли. А то у меня дверь в комнате, как в общественном сортире – не запирается.

– Ну ты про свои страдания потом мне расскажешь, – перебил его Макс, – Ты мне сейчас лучше скажи как поиски.

– Поиски? – Филимон вздохнул и продолжил, – Хреново. У Козлодоевского этих «Механизаторов» пять годовых подписок, поди отыщи среди них нужный нам номер. Я все перетряс – ничего, правда у него есть альбом с марками, завтра попытаюсь выяснить, что там. Только боюсь, что не смогу отличит нужную. Тут без помощи знатока не обойтись.

– А вот это моя забота, – усмехнувшись ответил Макимс. – Девушку Софию, позор семьи, помнишь? Из «Букиниста». Она ведь мне свой телефончик оставила, я с ней завтра на стрелку иду. Попрошу, так сказать, помощи клуба. Она в этом деле побольше нас с тобой понимает.

Лоховский с завистью взглянул на приятеля. Вот так всегда. Кому-то пиво с чипсами, а кому-то кефир с рогаликом. Максим взглянул на Филимона и дернул за хвостик:

– Не горюй. Давай, значит, еще пару деньков и сворачивайся. Ты как с псиной гулять соберешься, мне позвони встретимся. Ну пока, товарищ гувернантка.

Максим попращался с другом и широким энергичным шагом пошел прочь. Филимон поспешил в магазин, потом домой. Вернее на работу.

Дома была мадам Козлодоевская, она была подозрительно приветлива.

– Скажи-ка милочка, а что это за симпатичный молодой человек сидел с тобой на скамейке? – осторожно поинтересовалась она.

«Вот черт, неужели раскрыли?», – подумал Филимон.

Изображая робость и смущение Лоховский пробормотал: – Извините, ошибочка вышла, я ни с кем не сидела.

– Ну милочка, я же не слепая? Я видела как ты сидела с симпатичным высоким молодым мужчиной. И разговаривал с ним, между просим? Я как раз проезжала мимо на такси.

– Нет, я его не знаю. Он просто присел рядом, так поболтали немножко. Честное слово.

– Вот как, – разочаровано, проговорила Маргарита Львовна, – А я подумала, что это твой жених.

И тут же добавила совершенно другим тоном:

– Ты выводишь гулять Теодору, а не с парнями на скамейках болтать. Гулять, значит ходить. Теочке нужна повышенная двигательная активность, а ты ее сидеть заставляешь. Чтоб больше я такого не видела.

«Фу, пронесло» – с облегчением вздохнул Филимон. Он вымыл собаке лапы в ванной, снял противоблошиный ошейник, который одевался при выгуливаании собаки и отвел ее в комнату.