Валерий Горелов - Вразумление, самосотворение и биография

В марте 1920 года Кедров был назначен членом специальной правительственной комиссии по расследованию злодеяний белогвардейцев и интервентов на Севере. После ухода белой армии Миллера более 20 тысяч человек не успели уйти по морю и попали в плен к большевикам. Первые убийства пленных начались сразу после приезда Кедрова. В короткое время было уничтожено 8 тысяч человек. 5 апреля 1921 года председатель архангельского ГубЧК сообщил, что Холмогорский лагерь был организован Кедровым исключительно для массовой ликвидации белого офицерства. В архангельский концентрационный лагерь он сгонял оставшихся в живых, туда же сгоняли всех арестованных при массовых облавах: крестьян, ремесленников, священников, купцов, инженеров, врачей и учителей. Только осенью 1920 года здесь было расстреляно свыше 3 тысяч офицеров кубанской и донской армии, сдавшихся в Крыму. Условием той сдачи было сохранение жизни, но Кедров считал обещания и соглашения не более чем буржуазным предрассудком.

Перед строем обреченных он любил ходить с тем самым браунингом-вразумителем и тыкать им в приговоренных к смерти людей, рассказывая, что те и пули не стоят из оружия вождя. Из браунинга он никогда не стрелял, прятал его в карман, расстреливал из маузера, а когда кончались патроны, выхватывал винтовку у ближайшего красноармейца-карателя и, приплясывая, добивал жертву. Прибыв на Соловецкие острова, он своим приказом ликвидировал Соловецкий монастырь, создав там концлагерь. Из длинного списка офицеров, отправленных под надзор Кедрову, нельзя было найти следов и места пребывания ни одного. В Архангельске Кедров посадил 1200 офицеров на баржу и затопил ее, а тех, кто пытался спастись, расстреляли из пулеметов. Кедров фактически создал первый ГУЛАГ еще при Ленине. Под стать ему была и жена, Ревекка. Сведения о ее деятельности палача просочились даже в газеты: она лично расстреляла 87 офицеров, 33 местных жителей и потопила баржу с 500 офицерами.

После окончания гражданской войны он на советской работе находился на должностях от уполномоченного по Северу до старшего научного сотрудника Нейрохирургического института. Все годы и военной, и гражданской службы этот человек проносил в кармане «оружие Ленина», как он его называл. Это был его оберег, но в августе 1939 года он, похоже, потерял свою колониальную магию. 15 лет как умер вождь, а новый вождь желал поставить своих фаворитов, и наступило время платить по старым счетам. Зная, что будет, когда за ним придут, он всю ту ночь продержал «вразумитель» у виска, но так и не выстрелил. Всегда стучали ночью, он-то прекрасно знал, как стучат такие гости, сам долго пробыл таким ночным стукачом или посылал с визитами. К нему в ту ночь не стучали, просто поднялись на грузовом лифте в кухню, а оттуда уже в спальню. Так было принято в том чудном доме на Набережной – заходить неожиданно и без стуков. Кедров забросил свой оберег подальше под кровать и встал встречать ночных визитеров.

Через неделю первый секретарь МГК ВКП(б) А.К. Щербаков лично вручил ордер на освободившуюся жилплощадь своему заместителю Г. Попову, а от такого никогда не отказывались. Через день Г. Попов, при заселении, нашел тот самый браунинг и, зная, кому тот мог принадлежать, на всякий случай отнес его своему непосредственному руководителю Щербакову. Он к Первому всегда заходил без доклада, а сегодня зашел явно не вовремя, у Щербакова в кабинете находился Лев Мехлис, утвержденный, как и Щербаков в этом году, членом ЦК ВКП(б). Щербаков не дал Попову отступить назад в приемную и выжидающе на него смотрел. Тот не нашел ничего лучше, чем показать пистолет и доложить по существу. Щербакова это, похоже, не очень заинтересовало, а Мехлис взял браунинг, повертел и положил к себе в карман партийного френча, прокомментировав происходящее недлинной фразой:

– Неизвестно, чему он служил ранее, но что теперь будет служить верному делу партии – это точно.

Так «вразумитель» оказался у Льва Мехлиса.

***

Показания на Кедрова дал Орлов А.М. (урожденный Лейба Лейзерович Фельдбин), который в 1920-1921 годах был начальником секретно-оперативной части Архангельского ЧК. Это тот самый Орлов, который в июле 1938 года тайно скрылся сначала во Франции, потом в Канаде, а затем и в США. Резидент советской разведки сбежал из Советской России. Из Канады Орлов отправил письмо Ежову и Сталину, в котором предупредил, что выдаст советских агентов во многих странах, если его родных, оставшихся в СССР, будут преследовать. Его жена М. Рожнецкая, также член ВКП(б) с 16 лет, до того, как попасть в разведку к мужу, значительное время работала в архивном управлении Московского Кремля и, покинув вместе с мужем СССР, вывезла ряд важных документов, к которым имела доступ. Так, за границей оказался тот самый формуляр за подписью Ленина на владение личным оружием без номера, но с тщательным его описанием. Они-то знали, что можно продать там за хорошие деньги.

После ареста Кедров долго содержался в тюрьме НКВД. Там он получал вразумление по собственным сценариям жестоких пыток и избиений. Прижатый собственной системой, он написал слезное письмо Сталину, что ему, 62-летнему старику, следователи угрожают еще более тяжкими, жестокими и унизительными мерами физического воздействия. Кедрова суд признал невиновным и освободил из-под стражи. Тот, в порыве чувств, сказал, что верил всегда в большевистскую справедливость, потому когда-то и поборол искушение застрелиться из личного оружия настоящего вождя В.И. Ленина. Услышав это, Л. Берия дал указание не выпускать Кедрова из тюрьмы. 27 октября 1941 года, по приказу того же Берии, он был вывезен в поселок Барбыш Куйбышевской области, а 28 октября расстрелян. Пройдет много времени, на месте его расстрела воздвигнут памятник с надписью: «Поклонимся памяти невинно погибших». Явно время вразумления еще не наступило, да и наступит ли оно?

Щербаков после недолгих размышлений набрал номер телефона Л. Берии – наркома внутренних дел СССР, за него Щербаков недавно голосовал на Пленуме, где тот был избран кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б). Берия, молча выслушав Щербакова, пожелал здравствовать и положил трубку. Мехлис был одним из тех, кого Сталин лично поднимал к вершинам власти. Он, с одной стороны, был беспредельно жесток и умел переложить ответственность на других в любых аппаратных играх, а с другой стороны – отличался собачьей преданностью, ревностной исполнительностью и умением предугадывать желания хозяина. Все это Берия легко прочитывал, а из разговора с Щербаковым вынес лишь одно – с Кедровым надо быстро кончать, что и свершилось. А то, что он знает, что Мехлис взял себе во владение оружие предателя и шпиона, когда-нибудь сыграет свою роль в виде плевка на репутацию, ибо тот должен был понимать меру партийной ответственности.