Кристофер Сэнсом - Седьмая чаша

– Мастер Шардлейк, – продолжал Эйнсворт, – я слышал, вы подали апелляцию по делу некоего подростка, отправленного в Бедлам по решению Тайного совета?

– Да, ваша честь.

Задумчиво нахмурившись, судья постучал пером для письма по столу.

– Слушание подобных дел подпадает под мою юрисдикцию?

– Суть моего иска, ваша честь, состоит в том, что не было предпринято никаких действий, направленных на исследование психического здоровья мальчика. Между тем, прежде чем ограничивать свободу субъекта, это необходимо сделать. Таково требование закона.

Я сделал глубокий вдох.

– Я предлагаю привлечь к этому обследованию врача. Но если вы согласитесь начать слушания, для начала можно было бы обсудить еще некоторые вопросы, связанные с делом: во-первых, кто будет оплачивать счета за содержание юноши в Бедламе и, во-вторых, необходимость регулярных отчетов персонала об изменениях в состоянии его здоровья. Родители парня бедны.

– Ну, с этим-то я справлюсь. Суд не станет откладывать дело в долгий ящик и в ближайшее время назначит дату слушаний. Но, мастер Шардлейк… – Он посмотрел на меня долгим серьезным взглядом. – Вы входите в опасные воды. Политика и безумие – это…

– Я знаю, ваша честь.

– Будьте осторожны. Ради блага вашего клиента и вашего собственного.

Гиб был счастлив успешным исходом своего дела. От его наглых манер не осталось и следа, он едва не плакал от облегчения. Он пообещал мне свою благодарность до гробовой доски и вышел из зала суда, чуть не танцуя.

Слушания продолжались. Для меня это был удачный день: я выиграл все поданные мной иски. В половине пятого суд встал, после чего победители и побежденные покинули зал заседаний. Мы с Бараком стояли на ступенях суда.

– Билкнэп выглядел больным, – заметил я.

– И стал выглядеть много хуже после того, как его иском подтерлись.

– Он всегда являлся хитроумным злодеем, но сегодня был просто жалок. С этого дня он будет еще больше ненавидеть меня.

На противоположной стороне квадратного двора, окруженного зданиями, располагался расписной зал, где заседала палата общин. Там горели свечи, и их желтый свет был виден через высокие окна.

Барак хмыкнул:

– Говорят, в эту сессию они штампуют все билли, которые король выносит на их рассмотрение. – Мой помощник сплюнул на землю. – А тех членов палаты, которые не находятся в кармане у его величества, можно купить с помощью взяток или запугать.

Я промолчал, поскольку возразить было нечего.

– Родители Адама Кайта будут довольны, что по его делу пройдут слушания, – констатировал Барак.

– Да. Судья Эйнсворт занервничал, узнав, что в дело замешан Тайный совет, но он честный человек. Это напомнило мне кое-что. Я не рассказывал тебе, но, возвращаясь из Бедлама, я встретился с похоронной процессией лорда Латимера и видел леди Латимер. То есть я решил, что это именно она. Вдова ехала в большой карете.

– Какая она? – с интересом спросил Барак.

– Не такая уж и красавица, но что-то манящее в ней, безусловно, есть. Мне показалось, что она выглядела испуганной.

– Наверное, боится ответить королю «да» и боится сказать «нет».

Я печально кивнул. Явный испуг женщины произвел и на меня гнетущее впечатление.

– Что ж, теперь мне нужно найти лодку, поехать к Гаю и узнать, что ему удалось выяснить. А ты отправляйся в Линкольнс-Инн и оформи на бумаге сегодняшние решения суда. И вот еще что: напиши Кайтам и попроси их прийти ко мне завтра.

Мы пошли обратно, к пристани Уайтхолла. У ворот двора нового дворца уже выстроилась вереница ярко размалеванных шлюх, надеявшихся привлечь внимание кого-нибудь из членов парламента, когда те будут выходить после окончания дневных заседаний. Две из них наклонились, демонстрируя мне свои пышные прелести.

– Они ведут себя весьма нахально, – заметил я. – Если их поймают, то привяжут к повозке и потащат по улицам.

– Этого не случится, – хитро улыбнулся Барак. – Члены парламента будут против. Мысль о возможности покувыркаться с этими красотками – единственное, что помогает им досидеть до конца скучных заседаний.

– Может, именно поэтому они так быстро одобряют все законопроекты короля?

К тому времени, когда я добрался до Гая, уже стемнело. Его лавка была закрыта, но он сразу ответил на мой стук. Открыв дверь и впустив меня внутрь, он с мрачным видом предложил садиться. Сев напротив, Гай сцепил пальцы и уставился на меня серьезным взглядом.

– Как себя чувствует бедная миссис Эллиард? – спросил он.

– Подавлена. Мы ни на шаг не продвинулись в расследовании убийства Роджера. Не можем даже найти поверенного по имени Нантвик, который якобы присылал ему письма. Я начинаю думать, что эти письма писал и отсылал убийца.

– А как ты сам? Выглядишь очень напряженным, хотя совсем недавно держался молодцом. Ты продолжаешь делать упражнения для спины?

– Да, я выполняю все твои предписания, Гай. Я дисциплинированный пациент. – Я сделал глубокий вдох. – И как бы тяжело это ни было, я готов выслушать все, что ты расскажешь мне относительно осмотра тела Роджера. Прошу лишь об одном: поменьше ужасных деталей.

– Сегодня утром я съездил туда, где сейчас хранится тело. Я взял с собой Пирса…

Я нахмурился. Мысль о том, что Гай взрежет тело Роджера и станет копаться в его внутренностях, была ужасна сама по себе, но то, что это будет делать совсем посторонний человек, какой-то мальчишка…

– Я натаскиваю его, Мэтью. Лицензия на вскрытие трупов, которой я располагаю, предоставляет уникальную возможность изучать человеческую анатомию. В будущем он использует эти знания, чтобы помогать другим людям.

И все же мне было неприятно думать об этом.

– Что ты узнал? – спросил я.

– Пока я могу сказать одно: на момент смерти мастер Эллиард находился в отменном здравии.

– Так оно и было, до того момента, пока кто-то не оглушил его и не перерезал ему горло.

– Не думаю, что он был оглушен, – проговорил Гай все тем же мрачным тоном. – По крайней мере, не в том смысле, какой мы вкладываем в это слово.

Я ошарашенно смотрел на собеседника.

– Ты хочешь сказать, что в момент смерти он находился в сознании?

– Нет, не это. Ты когда-нибудь слышал про двейл?

Я отрицательно мотнул головой.

– Впрочем, зачем тебе это знать? Это жидкий компонент опия, а также некоторых других веществ, например уксуса и свиной желчи. С помощью этого вещества человека можно вогнать в бессознательное состояние. В зависимости от использованного количества. Оно может вызывать расслабление, отключение сознания или смерть. Его использовали столетиями с единственной целью: отключить пациента перед хирургической операцией.

– Значит, это сильное обезболивающее! Почему же тогда я никогда не слышал о нем?