Валерий Краснобородько - Солдат Великой Отечественной

– Миха, не надо! – Никита, попытался остановить своего друга, понимая, что это, провокация со стороны девушки, – Ты, что Таньку, не знаешь?!

Я ответил, не поворачивая головы, и не отводя взгляда от Татьяны:

– Никита, знаю. Но я, никогда, слов на ветер не бросаю. Мужик сказал, мужик сделал! – парень повернулся к другу, и весело продолжил, – Никита… ты с Настей, мои лучшие друзья! Мы, столько лет знакомы, что порой мне кажется, словно мы, одна семья. И ваш первенец, он тоже становится, мне не просто вашим ребёнком, а самым главным членом, нашей большой и дружной семьи. Я вас искренне, и от всей души, поздравляю с рождением пацана! Которого, вы, так оба ждали! – я, пожал руку другу, кивнул Насте. – Ребята, я, правда, за вас очень рад! Пусть растёт настоящим ленинцем и коммунистом! За Вас, и вашего сына! За Константина Никитича! Пусть он у вас будет, не последний!

Все сидевшие за столом гости, стукнулись полными бокалами и рюмками, приготовленными уже к тосту. Первым, выпил я сам, а после, дружных и громких оваций, гости опустошили свои рюмки и бокалы…. Смех. Звон бокалов…. Танцы… Тост. Звон бокалов…. Танцы…. Звон бокалов…. Темнота….

Свет тухнет….

Через секунду, включается и показывает глазами главного героя….

Туман в голове, окутавший всё вокруг, постепенно просветляясь. Вижу окно квартиры, за шторами которого, рассвет уже перешёл в день.

Головная боль, сжимает виски.

Кто-то, громко кричит…. Я, прихожу в себя….

– Мишка! Вставай! – раздаётся, очередной громкий крик пышногрудой девушки. Она, минуту назад, влетела в комнату с испуганным видом, и в своём вчерашнем, красном в белый горошек платье, – Мишка! Война! Миша… война…. Да проснись ты уже! – Татьяна, хорошенько встряхнула меня спящего за плечи, – Слышишь, война началась…. По радио сообщили….

Я, лёжа в кровати, пару раз, сладко потянулся. Встряхнул больной головой. Поморщился. Потом открыл глаза, и посмотрел по сторонам, с трудом припоминая, где нахожусь. Ни черта вспомнить не могу! Голова проясняется и вижу, что лежу в чужой квартире, да ещё в постели и в одних семейных трусах! Быстро накинул на себя тонкое одеяло. Не то от стеснения, не то от попытки вспомнить, чем закончился вчерашний вечер, и вновь закрыл глаза. Но уже через секунду, медленно открыл их и пересохшим ртом, спросил:

– Ты… кто?

– Ну, Михась ты даёшь?! Прям, аж обида берёт. Всю ночь «люблю» говорил, так страстно лобзал! А на утро «ты кто?»! – на симпатичном девичьем лице, появилась игривая гримаса обиды. Таня любезно протянула кружку с рассолом, и я жадно выпил, народное средство от похмелья.

В глазах прояснилось. Стало легче.

– А-а! Это ты, Танюха…. Всё-таки, добилась своего…. Бисова душа….

– Миша, там по радио, объявили… что… что война, началась! – взволнованно сказала она, не обращая внимания на мои слова. Села рядом, и взяла за руку, а глазами, полными любви, тревоги, и ужаса посмотрела на меня. – Возле репродуктора, столько людей собралось….

Я, не понимая, о чём идёт речь, соглашаясь, киваю головой:

– Да-а, это было, похоже на войну! Не хотел, но ты… понимая, что силой нас не возьмёшь, взяла значит хитростью….

– Мишка, это неважно! – кричит Татьяна, – Да проснись ты уже! Малахольный! Важно то, что немец на нас напал! И то, что я тебя, дурака, люблю! И уже, давно люблю! А тут, война… – слёзы навернулись на глаза девушки и покатились крупными каплями по её щекам. – Понимаешь?! Что я буду делать, если ты погибнешь?!

– Война? Какая война?! Немцы?! – потягиваясь, переспросил я, не понимая, о чём мне пытаются рассказать. – Так с ними, у нас пакт…. Пакт, о ненападении….

В полной тишине, совсем неожиданно и как-то зловеще, прозвучал голос Молотова, из уличного репродуктора:

– Граждане и гражданки! Сегодня, в четыре часа утра, без объявления войны, германские войска вероломно вторглись на территорию СССР…

– Твою мать! – выругался я, и как ужаленный вскочил с постели, быстро и на ходу одеваясь. На бегу поцеловал девушку, стоявшую в полной растерянности, в гостиной, около большого обеденного стола и следившей за моими сборами, и выбежал из квартиры. Татьяна, так и осталась стоять у стола, тихо плача и низко опустив голову, слёзы текли по её лицу.

Ветеран замолчал. Класс, молча сидел и внимательно его слушал. Старшеклассники, сфокусировались на ветеране, сидевшем на стуле перед ними. Он сидел, немного ссутулившись, в его глазах читались яркие воспоминания тех далёких и одновременно светлых, и горестных, для всей страны, дней. Михаил Семёнович, прервал свой рассказ, лишь на мгновение, чтобы набрать в лёгкие больше воздуха, справился со своими эмоциями и продолжил дальше свой рассказ:

– Никто и ничего толком не знал, и не понимал. В первые дни войны, в нашей стране, стояла полная неразбериха. Суета была повсюду, но толку от этого было мало…. Отца моего, в те дни, срочно вызвали на работу. Он был, главным инженером на станкозаводе. Мать же, гостила у бабушки, у своей мамы, в Белоруссии. Деревня, находилась недалеко от государственной границы. Той, сильно нездоровилось. И мама, весь свой отпуск, провела около неё. И со дня на день, должна была вернуться. А когда возвращалась домой, это было раннее утро 23 июня…. Их поезд стоял на узловой станции…. Где… где скопилось из-за большой неразберихи, множество пассажирских и товарных составов…. Когда, налетел десяток фашистских бомбардировщиков, и засыпали всю округу бомбами…. Мама погибла… – ветеран опустил голову. Он, с трудом произносил эти слова, нервно теребил полу своего старенького пиджака. Воспоминания о гибели матери, ему, всегда давались тяжело. Вот и сейчас, Михаил Семёнович словно переживал это ещё раз. Школьники, сидевшие в светлом классе, молчали и не торопили. У Ирины Петровны, на глазах появились слёзы. Чтобы их скрыть от своих учеников, подошла и посмотрела в окно. Но этого никто не заметил. Все внимательно следили за гостем. Только не весть, откуда взявшийся воздушный шарик, несколько раз ткнулся в стекло, замер на секунду и полетел дальше, провожаемый взглядом учительницы. Наконец, Михаил Семёнович заговорил, – Впрочем, с Татьяной, я тоже больше не встречался. Как я потом узнал, немцы угнали её в Германию. Умерла в концлагере… – ветеран, грустно вздохнул и через небольшую паузу, продолжил, – Так, я встретил свой первый день войны, 22 июня 1941 года. А дальше…. Дальше ребятки, была самая, страшная и жестокая, и очень кровавая война…. Мы, молодые ребята и девчата, ещё не понимали этого. Думали, что сейчас, наша Красная армия, поднимет шашки, примкнёт штыки, и через день, второй, враг будет разбит и выдворен с позором восвояси….