Джесс Кидд - Смерть в стекле

Она обводит взглядом комнату, которая не похожа ни на одну детскую, что ей доводилось видеть прежде. Здесь все имеет оттенки моря – от куклы с зелеными волосами до детских книжек в синих кожаных переплетах. Белый мраморный камин сделан в форме изящной раковины.

На раму кровати крепится нечто вроде клетки с механизмом для опускания боковых стенок и откидывания верха, а также задвижкой, которая держит их на запоре.

Брайди обнаруживает кольца, впаянные в металлические стойки.

– А это для фиксирующих ремней.

В лице Агнес отражается ужас.

– Ее держали связанной? Но зачем?

– Не знаю, – отвечает Брайди в смятении. – Но это бесчеловечно.

Она открывает дверь в соседнюю комнату и жестом манит за собой Агнес. Руби, шокированный окружающей обстановкой, стоит на страже в детской.

Комната няни убрана просто: комод, кровать и стол.

– Агнес, нужно проверить, не пропало ли что из вещей няни.

Брайди вытаскивает из-под кровати дорожный сундук. Агнес тем временем проверяет выдвижные ящики.

– Верхней одежды нет, – отмечает Брайди. – Ни шали, ни капора, ни крепких ботинок.

– Значит, она была одета и ждала грабителей, мэм. Ее не тащили из дома за подол ночной рубашки.

В комнате есть одна-единственная книжная полка. Личная библиотека миссис Бибби состоит из Библии, потрепанной энциклопедии и романа из «Библиотеки избранных книг» Мади [17] Чарльз Эдвард Мади (1818–1890) – английский издатель и основатель частной библиотечной «империи», расцвет которой пришелся на 1850–1870 гг. – второго тома «Мельницы на Флоссе» [18] «Мельница на Флоссе» (The Mill on the Floss) – роман английской писательницы Джордж Элиот (1819–1880), опубликованный в трех томах в 1860 г. , который следовало вернуть еще две недели назад.

Брайди изучает листок бумаги, который служит закладкой.

– Наша няня забыла свой билет. – Она прячет книгу в карман.

Брайди возвращается в комнату Кристабель и, взяв фонарь, светит на обои.

– Удивительно. Такое впечатление, будто находишься под водой.

– Если долго на это смотреть, мэм, в глазах начинает рябить, – произносит Агнес. – Кажется, будто водоросли колышутся.

Брайди осматривает дверь.

– Следов взлома замков нет, и это говорит в пользу нашей догадки, что миссис Бибби замешана в похищении, что это она отодвинула щеколду и отперла двери в западное крыло и детскую.

– Прошу прощения, мэм, но без миссис Бибби тут точно не обошлось.

Брайди бросает взгляд вокруг.

– Следов борьбы нет, ничто не указывает на то, что отсюда уходили в спешке.

Она на дюйм сдвигает тумбочку и внимательно рассматривает отпечатки на турецком ковре.

– Мебель двигали, либо ковер совсем недавно постелили. Агнес, помоги-ка мне.

Вдвоем они сдвинули мебель и свернули ковер. От пола поднимается смрад, будто из сточного колодца.

Агнес зажимает ладонью нос и рот.

– Боже, ну и вонища!

На половицах проступает пятно неправильной формы, точнее, его контуры, очертания.

Брайди опускается на четвереньки: половицы влажные.

– Думаю, это морская вода. От нее осталось нечто вроде осадка, отложений. Однако повела себя вода очень странно.

Агнес наклоняется.

– Как это «странно», мэм?

Брайди ведет пальцем по краю пятна.

– Она не разлилась лужей, как это было бы, случись тебе расплескать ведро. Очертания четко выражены. – Потом ее осеняет. – Это силуэт человека, точный отпечаток: он лежал, вытянув руки в одну сторону.

– Так и есть, мэм! – восклицает Агнес.

– Если труп, никем не обнаруженный, долго лежит на одном месте, продукты его гниения впитываются в пол, оставляя пятно, – размышляет Брайди. – Если бы это был такой случай, запах мы почувствовали бы еще на лестнице.

– Пресвятая Матерь Божья, выпусти меня отсюда, – бурчит Руби и, потирая виски, шагает сквозь стену в коридор.

В холле бьют часы. Здесь их бой едва слышен.

– Мэм, у нас мало времени, – подгоняет ее Агнес. – Я должна вернуть ключи. Миссис Пак вернется с минуты на минуту, а потом мистер Пак будет совершать обход.

– Давай поставим мебель на место.

Они приводят в порядок комнату и гасят лампы.

Брайди поднимает фонарь, и вдруг ее взгляд выхватывает из темноты большой закупоренный стеклянный сосуд, стоящий на полке среди детских книжек.

У нее екает в груди.

Брайди запирает на замок дверь гостевой комнаты и придвигает к ней сундук. Затем берет свой бесствольный револьвер, заряжает его и кладет под подушку. После медленно идет по периметру комнаты, простукивая стены и внимательно рассматривая стыки тисненых обоев.

Руби наблюдает за ней с насмешливым недоумением в лице.

– Брайди, вы что делаете?

– Ищу потайные двери, – бормочет она. – В библиотеке, как мы знаем, они есть.

– А баррикада зачем?

– Предосторожность, – объясняет Брайди, глянув на него. – В этом доме живет зло.

Руби садится на туалетный столик.

Сосуд, что Брайди прихватила из детской, накрыт тряпкой, и Руби благодарен ей за это. Ибо его содержимое способно перевернуть представления о реальности даже у мертвеца. Как и все жуткие диковинки, оно сначала повергает в шок, затем приводит в состояние гипнотической завороженности, потом вызывает дурноту. И так снова и снова: с одной стороны – глаз не оторвать, с другой – лучше бы вообще никогда этого не видеть.

Убедившись, что в комнате стены сплошные, Брайди придвигает стул к туалетному столику, садится рядом с Руби и сдергивает тряпку.

И вот оно. Отражается в зеркале туалетного столика, потрясая разум, взор и сердце.

Брайди наклоняется ближе к сосуду, кончиками пальцев трогая холодное стекло.

Заспиртованный ребенок! Подумать только!

Новорожденный младенец – само совершенство: со сложенными пальчиками и крошечными ноготочками, маленьким носом-пуговкой и миленькими изящными ушками, похожими на ракушки. Кожа в идеальной сохранности, на вид будто мраморная и в то же время пластичная, мягкая – человеческая. Это заметно по нежным пластинкам смеженных век младенца, по пухлому подбородку, по ямочкам на руках.

Младенец висит в жидкости на тонких проводах. Крепко спит в стеклянном чреве.

Брайди поворачивает сосуд, и картина меняется.

Сзади на головке, сразу же под невесомыми кудряшками на затылке – полоска чешуи. Поначалу едва заметная, она постепенно расширяется, образуя тонкий, как паутинка, спинной плавник, небольшой, но рельефный. Он тянется вдоль спинного хребта и заканчивается изогнутым хвостом. Хвост мускулистый, как у лосося: да, маленький, но сильный и гибкий. Есть в этом младенце что-то дьявольское: сразу же под подвздошной костью мягкий белый мрамор груди ребенка и живота обретает крапчатую зеленую окраску, которая ближе к хвостовой части темнеет и становится насыщенной и яркой, как нефрит. Плавники тонкие, как папиросная бумага, телесного цвета, на кончиках – малиновые.