Сергей Моронов - Новый 1937

Господин Мюллер подавленно молчал, стреляя в разные стороны настороженно-испуганным взглядом. Молчал он как раз до того момента, пока не был вскрыт подоконник и извлечён на свет божий завёрнутый в тряпку свёрток. Глазам Матвея Фадеича открылись все шпионские тайны господина Мюллера – пистолет иностранного производства, бутылёк с ядом, специальная шпионская фотоаппаратура, какие-то микроплёнки, блокноты с шифрами. Молчать дальше было бессмысленно, и Рудольф Мюллер произнёс:

– Я всё скажу, пишите. Я немецкий разведчик, направлен в вашу страну с заданием вербовки служащих военных заводов, командиров красной армии. В мои задачи так же входило установление связи с троцкистским подпольем, организация диверсий на промышленных объектах, в том числе и на военных заводах. С августа тридцать пятого по сегодняшний день, мною завербованы: два командира красной армии, их фамилии…

***

Опять пришёл туман, укрывший всё в непроницаемо жёлто-зелёный цвет, когда в очередной раз всё развеялось, я оказался в какой-то другой квартире.

***

Матвей Фадеевич Синцов сидел за столом в прокуренной комнате, числящейся как конспиративная квартира УНКВД, снятой специально для встреч оперсостава с агентурным аппаратом. Было пять часов утра первого января нового 1937 года.

Матвей Фадеич опрокинул в себя очередной стакан из опустевшей поллитровки, возвышавшейся на столе среди нехитрой закуси. Засмолив папироску, младший лейтенант Синцов погрузился в тяжёлые размышления:

«Да, – вздыхал он, – всё пошло как-то не так. Такую делюгу поднял, таких карасей прищучил. Да что карасей, настоящую щуку словил, это ж не просто так, это ж натуральный шпион из абвера попался, да как попался, ведь любо-дорого посмотреть и все доказательства налицо. А сколько врагов вместе с ним потянул, это ж два командира, четыре инженера, пятеро рабочих, даже один выпердыш с райкома, а сколько этих артистиков, это ж человек пятнадцать скрытых троцкистов – перечислял Матвей Фадеевич. А пособники, типа этой курвы Романовской, это ж, в общем-то, числе – человек двадцать пять под суд пошли. Это ж целая шпионская сеть, террористическая организация, это ж понимать надо».

Синцов слил остатки водки в стакан, и с нежностью поглядел на Нину, прикорнувшую на кровати, затем вновь завздыхал, жалуясь на свою судьбу:

«А что в итоге? Товарищ Синцов раскрыл шпионскую сеть и награждается денежной премией. Даже «почётного чекиста» суки не дали. Нет, ну ни гад ли этот Зирнис, сам в Москву перевелся, небось, ещё и орден за моё дело получил. А я тут прозябай, никакого почёта, никакого уважения, что работал, что не работал. Обидно, до чего же обидно. Ну, ничего я своё ещё возьму, не такой Матвей Фадеич породы, чтобы вот так всё стерпеть и отступиться. Я ещё всем докажу, ещё все увидят, что не лыком я шит, ещё попомнят меня, мой железный характер. Новый тридцать седьмой на дворе, чую, что будет он годом новых возможностей, новых свершений»…

***

Туман вернул меня в привычную реальность, где я сидел в кафе, потягивая горячий чай. Никаких сбоев, пустот или переходов, моя обычная память не зафиксировала.

***

Всё началось, как и в прошлый раз. Я опять сидел дома, смотрел телевизор. Шёл сериал «Ментовские войны». Главный герой Роман Шилов, как раз прощался со своим другом:

– Увидимся.

– Куда…

…Я оказался в сером пространстве, где повисев в вибрирующем потоке, был, втянут грязной жёлто-зелёной лужей…

Повсюду были красные флаги, транспаранты и портреты членов Политбюро. Дружный трудовой коллектив авиационного завода № 125 имени И. Сталина возвращался домой с празднования девятнадцатой годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Настроение было праздничное, сначала участие в общегородской демонстрации, затем бурные ораторские речи об успехах в индустриализации, о соцсоревновании, о досрочном выполнении пятилетки. Грозные предупреждения врагам народа, империалистам и разным агрессорам. Дух рабоче-крестьянской революции витал в воздухе, поднимал боевой дух комсомольцев, сплачивал ряды коммунистов. Воодушевлённая рабочая молодёжь с песнями расходилась, разделяясь на мелкие и устойчивые компании близких по духу друзей.

Сегодня меня звали Василий Одинцов, именно в нём я «очнулся», когда жёлто-зелёный туман выплюнул меня в очередную реальность.

Василию Одинцову было девятнадцать лет. Активный общественник, член комитета комсомола завода. Василий днём работал учеником токаря, а вечерами постигал науки на рабфаке. Готовился поступать в Сибирский финансово-экономический институт.

Вообще у Одинцова была другая мечта. С детства, одухотворённый подвигами Шерлока Холмса, Василий мечтал стать таким же великим сыщиком, распутывать сложные клубки преступлений, выводить на чистую воду матёрых воров и убийц. В своих мечтах Вася Одинцов, выслеживал злоумышленников в засадах, стрелял по врагам в опасных погонях, находил невидимые другим улики, раскалывал кровожадных бандитов. Но мечта так и оставалась мечтой.

– Вася, не забудь, в понедельник заседание комитета, будем разбирать дело Поповой, – секретарь комитета комсомола завода Еремеев, пожал руку Одинцову и побежал по своим делам.

– Хорошо, буду, – еле успел ответить убегающему комсоргу Василий, и приобняв двух дружков, двинулся праздновать дальше.

***

Туман стёр картинку, а когда марево распалось, моему взору открылся новый вид.

***

Заседание комитета комсомола проходило 9-го ноября 1936 года в актовом зале авиационного завода, было расширенным, с участием комсомольцев, которых набилось в помещении порядком.

За столом, покрытым кумачовым полотном, сидели члены комитета, здесь же был и Василий Одинцов. Слушалось персональное дело комсомолки Поповой Нины, работавшей секретарём товарища Горелица – директора авиационного завода. Секретарь комитета Еремеев вызвал Попову на сцену и, глядя прямо в глаза, предложил изложить суть собравшимся товарищам.

Нина, повернулась в зал, и, переминаясь с ноги на ногу молчала.

– Что же ты молчишь, Попова? – спросил Еремеев.

– А что сказать-то? – в ответ спросила Нина.

– Ты сама не понимаешь, что ли, расскажи о своей связи с врагом народа Гуревским, надеюсь, помнишь такого?

– Так, какая же здесь связь? – искренне удивилась Нина, – Ну, пытался он за мной ухаживать, разве это связь?

– А, что же это, по-твоему? – вклинился Василий Одинцов.

– Не знаю, но не связь, это точно, – парировала Нина.

– Нет, погоди, что значит, не знаю. Ты с ним встречалась?

– Ну, может, и было пару раз.

– В кино ходила?

– Ну, ходила.

– Гулять вместе, гуляли? Цветы дарил? Стихи читал? – не унимался Василий, – Отвечай, чего молчишь.