Микаэль Лейдон - Сны

За этим занятием его и застал Леон. Увидев капитана на коленях в окружении пяти покойников и, буквально, по пояс в крови, он было решил, что опоздал, но тут Лис поднял голову и их взгляды встретились.

– Черная.

– Chinda tu madre… – потрясенно прохрипел Леон и зачем-то перекрестился как есть, сжимая в правой руке саблю.

Впрочем, обоюдное замешательство длилось только мгновение – отшвырнув от себя мертвого испанца, капитан уперся ногой в тело другого и с душераздирающим скрежетом выдернул саблю из его груди.

– Инго?

– Дверь заклинил, – коротко доложил штурман.

– Двоих – на якорь. Оставшихся – на паруса. Отплываем.

Не иначе, как боги спят, позволяя событиям идти своим чередом, пронеслось в его голове. Иначе что-нибудь бы случилось – например, ожил бы один из трупов и поднял тревогу или внезапно поднявшийся ветер разогнал облака, и Луна указала бы бодрствующему гарнизону форта на подозрительные маневры «Мэри Диар».

Но трупы не подают признаков жизни, ветра почти нет, Луна намертво замурована свинцовым небом, и команда его дело знает – все ходовые огни, да что там огни – караульные лампы и свечи – погашены, якорь и паруса подняты практически бесшумно, а гарнизон форта беспечно спит. А вместе с ним спят боги, которые так любят в казалось бы верное и гладко идущее дело подбрасывать камни. Или палки – кому что нравится.

Делают они это, считают одни, для поддержания равновесия, а может, как считают другие, с целью поддержания добра, но в любом случае, как считают и те, и другие – помогая праведникам и истинно верующим.

А на самом деле, криво ухмыльнулся он, боги, при условии, что они существуют, делают это по одной единственной причине.

Им просто скучно.

Лето 2010 года ничем не отличалось от лета 2009 года. Или от любого другого лета, если речь шла о Пунтаренасе двадцатого столетия. Нет, когда-то, в первой половине века девятнадцатого, «Песчаный мост», а именно так переводится название города, действительно был своеобразным мостом – по которому в Европу шли нескончаемые караваны судов. Но экспорт кофе – бизнес крайне переменчивый, особенно, если есть Бразилия и натуральный кофе «Nescafe».

По этой самой причине городской порт теперь принимает только туристические суда, да достаточно большую и оттого разношерстную толпу судов каботажных и рыболовецких.

Поскольку сухой сезон в Пунтаренасе – это сравнительно небольшой период с декабря по апрель, то и тут была полная ясность – жара под 30 0С и обязательный ежедневный тропический ливень.

Одним словом – стабильность, раскрашенная в яркие субтропические краски и чуть приправленная сладким коста-риканским кофе. Стабильность, жаркая, душная и приторная, повторяющаяся изо дня в день – вплоть до вторника 10 августа 2010 года. Именно этому дню было суждено стать если уж не эпическим, то уж возмутителем спокойствия точно. Причем не только в самой Коста-Рике, более того – границы этого события не ограничивались даже Центральной Америкой – речь шла уже об Америке целой, в том числе и о северной ее части.

Кого сейчас удивишь войной наркокартелей? Разве только человека, который почему-то считает, что наркотики берутся ниоткуда и уходят в никуда. Или разборками между диаспорами, скажем – кубинской и никарагуанской? А что кроме этого может случиться в стабильно бедной, в том числе и на события, Латинской Америке? Ничего, кроме 10 августа 2010 года.

Тем более, что все сферы влияния давным давно поделены – в этом вопросе царит такая же стабильность, как и с погодой – непосредственно к нашему случаю имеет отношение тот факт, что стабильность эту на тихоокеанском побережье обеспечивает колумбийская диаспора и два местных картеля, прошу прощения, два коста-риканских бизнесмена. Без их ведома ни одна мало-мальски серьезная посудина не то что контракт не получит – в океан не выйдет. Он ведь очень опасный – Тихий океан. Но плата за безопасность совсем невелика. Причем сервис на уровне – тебе не надо в первый день каждого месяца идти в банк, к чему такие условности? Ведь мы, тики (так называют себя местные) люди деловые и для удобства партнера в лепешку расшибемся – просто в море к тебе подойдет скоростная лодка, капитан которой произнесет кодовое слово (имя бизнесмена – например, Рохо Сильва) и с неизменной улыбкой примет у вас ежемесячный взнос. И даже пересчитывать не будет – ведь вы же не хотите огорчить мистера Сильву?

Внутри триумвирата колумбийского и коста-риканских бизнесменов царит атмосфера благодушного и дружелюбного партнерства – границ, пусть они всего лишь на воде и в голове, никто не нарушает, ни один владелец судна при пересечении этих самых границ второго взноса не платит – стабильность и справедливость налицо.

Но есть одно «но» – в этом отлаженном механизме время от времени появляется четвертая сторона – отмороженные личности на такой же скоростной посудине, которые просто-напросто грабят торговые и рыболовные суда. Пираты, одним словом. Триумвирату это очень не нравится, и время от времени им устраивается неотвратимое ядерное возмездие, но в большинстве случаев нелегалам удается свершить свое темное дело и раствориться в морских просторах гораздо быстрее.

До определенного момента события разворачивались именно по такому сценарию – в 30 милях от Пунтаренаса очередью поперек курса была остановлена торговая посудина за номером SDT-1176 «Омега».

Экипаж во главе с капитаном Марьентесом, наученный горьким опытом, заглушил оба мотора и вышел на палубу с высоко поднятыми и, естественно, пустыми руками. Не прошло и пяти минут, как «Омега» в прямом смысле была взята на абордаж, а поднявшиеся на борт четыре бандита прикладами автоматов уложили на эту самую палубу почти всю команду, нимало не стесняясь ни выражениях, ни в стрельбе в воздух.

Исключение составил недавно нанятый на судно моторист, отсутствие которого поначалу никто и не заметил – хотя бы потому, что он не вышел на палубу со всеми, а скрылся в трюме. А когда заметили, было уже поздно.

Моторист был единственным гринго на борту – чистокровным европейцем с белой когда-то кожей, которая успела приобрести ярко выраженный бронзовый оттенок, свидетельствовавший о том, что прибыл он в страну как минимум месяц назад. В Пунтаренасе он был человеком новым – никто о нем ничего не знал, рекомендаций он не имел и должность матроса-моториста на «Омеге» для него была настоящим подарком. Говорить он не любил, хотя, правильнее было бы сказать – не умел, поскольку изъяснялся он на гремучей смеси английских, немецких, французских и испанских фраз с жутким славянским акцентом, добавляя в свою речь совсем уж странные и непонятные слова, в которых Нуэртес с немалым удивлением узнал латынь, коей обучался на первом курсе медицинского университета в Сан-Хосе. Университет остался далеко позади, как и профессия фельдшера, но позабыть фразу «Fortuna non penis – in manus non recipe 6 6 Fortuna non penis – in manus non recipe (лат.) – фортуна не член – в руку не возьмешь. » помощник капитана не смог – классическое образование все-таки.