Сандра Лессманн - Королевский судья

— У вас гости, как вижу. Кто эта прекрасная незнакомка?

— Откуда вы знаете, что она прекрасна? — усмехнулся Иеремия. — Вы ведь не видели ее лица.

— Зато видел нос. — Лукаво улыбаясь, Ален потеребил свой нос. — Достаточно уже грациозности ее движений и гордой посадки головы. А я всегда считал вас невосприимчивым к женским чарам.

— Ален, вы очень тонкий наблюдатель, но, к сожалению, неверно толкуете то, что видите, — отвел Иеремия подозрения своего старого товарища.

— Тогда вы еще больший глупец, чем я думал, если не оценили такую обворожительную женщину, — заявил Ален.

Он пристально всмотрелся в непроницаемое лицо друга и вздохнул. Он так и не научился читать по нему. Это было длинное узкое лицо с высоким выпуклым лбом, глубоко посаженными выразительными глазами и выступающими скулами. Нос напоминал клюв хищной птицы, от него к углам рта спускались складки, сильный острый подбородок выдавался вперед. Фигура Иеремии была так же худощава, как и лицо. Ален не сомневался в том, что тот по-прежнему вел аскетический образ жизни. Если бы не мелкие морщинки в уголках глаз, можно было сказать, что он почти не изменился. Даже в гладких темно-каштановых волосах, которые он, как и большинство мужчин, носил до плеч, не блестела седина.

— Вы помните день, когда мы виделись последний раз? — несколько печально спросил Ален.

Воспоминания о гражданской войне, от которой пострадала вся Англия, разбудили в нем тяжелые чувства.

Казнь короля Карла I после показательного парламентского процесса потрясла все основы жизни. Сын короля-мученика, нынешний король Карл II, в 1651 году при поддержке шотландцев предпринял последнюю попытку отвоевать трон. У города Уорчестера его истощенная армия сошлась с войсками Кромвеля и потерпела сокрушительное поражение.

— Я и не чаял, что вы выживете, — признался Ален. — Когда меня взяли в плен, я спрашивал о вас у кого только мог, но никто ничего не знал. Нас перевезли в Честер и там несколько недель держали в темнице.

В конце концов, мне удалось получить рекомендательное письмо в Лондон, и я начал работать у Ричарда Виземана. Через два года вступил в гильдию брадобреев и цирюльников. С тех пор у меня все прекрасно, о такой жизни я мог только мечтать. Но теперь расскажите же, как вам удалось выбраться из Уорчестера.

Иеремия отпил горячего шоколада, который они заказали на завтрак.

— Мне здорово повезло. Солдат сбил меня прикладом и велел лежать. Ночью я очнулся под горой трупов. Когда я пытался выбраться, один умирающий офицер попросил меня передать своей маленькой дочери медальон. Я с радостью согласился, так как он был католиком, как и я. Девочка жила у джентльмена-католика, в доме которого прятался король, бежавший из Уорчестера. Солдаты Кромвеля искали его повсюду, и, найди они его, ему бы точно так же отрубили голову, как и его отцу. По счастью, он нашел прибежище в доме католика, где находилось тайное укрытие для священников. Оно было так хитро расположено, что даже при тщательном обыске его невозможно было обнаружить. Так что король познал на собственном опыте, каково было нашим священникам, когда их при его деде Якове гоняли, как диких животных.

— Вы говорили с королем? — изумленно спросил Ален.

— Да, и этот человек вызвал у меня большое уважение. В изгнании он познакомился с бытом простых людей, узнал голод и лишения и перед лицом опасности сохранил удивительное мужество. У него есть все для того, чтобы быть хорошим королем.

— Как вам удалось выехать из Англии? Ведь армия контролировала все порты.

— Это действительно оказалось непросто, — признался Иеремия. — Особенно когда я выразил готовность перевезти девочку, после смерти отца оставшуюся сиротой, во Францию, к родным ее матери. Сначала я пытался уехать из Бристоля, где живет моя сестра, но не нашел надежного судна. На южном побережье мы случайно снова встретили короля, перед которым стояла та же проблема. Там его чуть не поймали. Но Господь сохранил его, и какое-то время спустя ему удалось перебраться во Францию.

— Вы все еще не рассказали мне, как это удалось вам, - нетерпеливо торопил Ален.

Иеремия скромно улыбнулся:

— Когда я убедился, что у меня нет таких средств, ради которых рыбаки или капитан какого-нибудь торгового судна были бы готовы рискнуть головой из-за беглеца-роялиста, мне пришло в голову, как можно перехитрить чиновников.

Ла-Манш кишел голландскими пиратами, английское и французское побережье подвергалось большой опасности. Как-то вечером в отдаленной бухте мы обнаружили пиратское судно. Вероятно, его загнала туда буря. Я подумал, что в округе уже заметили корабль, и решил воспользоваться этим. К счастью, тогда я уже бегло говорил по-французски. Как вам известно, я какое-то время учился в Париже. Я подучил девочку притвориться француженкой, и этот смекалистый бесенок ни разу не проговорился.

Затем я отправился в ближайшую деревню, где нас приняли за бродяг, арестовали и привели, как положено, к мировому судье. Тот, убедившись, что имеет дело с французами, нашел переводчика, через которого я объяснил ему, что мы с моей маленькой спутницей, проплывая мимо берегов Франции, были схвачены пиратами. А во время бури пиратское судно отнесло к Англии, где разбойники нас и высадили на пустынном берегу. Поскольку нас обокрали, у нас нет ни денег, чтобы вернуться во Францию, ни, разумеется, документов.

Когда мировому судье подтвердили, что на берегу видели голландцев, тот мне поверил. В принципе он должен был отправить нас в Лондон, где вышестоящая инстанция решила бы нашу судьбу. Но я рассчитывал на то, что его больше волнует общинная казна, чем закон. И оказался прав. Прикинув в уме все расходы, связанные с нашей отправкой в Лондон, он решил, что дешевле будет переправить нежелательных французов с каким-нибудь местным рыбаком через Ла-Манш. По нему было видно, как он рад от нас избавиться.

Ален закатился заразительным смехом:

— Кромвель отрубил бы ему голову. Вы просто дьявол. Иеремия!

— Небесполезно знать людские слабости.

— Так вы отправились в эмиграцию? — спросил Ален, вытирая выступившие от смеха слезы. — А что стало с девочкой?

— Я оставил ее у родных, а сам отправился в Италию изучать медицину, так как во Франции тоже бушевала гражданская война, а с меня было достаточно полей сражений и побоищ. Потом я несколько лет провел в Индии, где тоже немало узнал о местной медицине, во многом превосходящей европейскую.

Ален слушал с интересом. Он и раньше считал своего друга умным, жадным до знаний и восхищался его памятью. И понял, что Иеремия, кажется, не зарыл свои таланты в землю.

— Вы видели потом девочку?

— Да, случайно. Когда после смерти Кромвеля власть пуритан пата и наш король Карл снова взошел на трон, я через Париж решил вернуться в Англию. И там встретил ее в Лувре. Она родом из бедной, но знатной дворянской семьи, так что ей было нетрудно устроиться при французском дворе. А когда Карл попросил свою мать, которая живет во Франции, привезти ему несколько хорошеньких придворных дам, в их числе оказалась и леди Аморе Сент-Клер. С тех пор я вижусь с ней регулярно, иногда при дворе, иногда здесь, вот как сейчас, например.