Фиделис Морган - Неестественный свет

Когда официант удалился, неся серебряные крышки, словно литавры, в которые он вот-вот ударит, графиня и Элпью в предвкушении обратили свои взоры к тарелкам.

На одной рядком лежали улитки в грязно-зеленом соусе, на второй — два новорожденных цыпленка, на их крохотных головках таял кусок масла с петрушкой.

— Улитки? Надеюсь, это шутка? — Элпью пошевелила улиток ложкой.

— Не думаю, — скривившись, вздохнула графиня. — И теперь я вспоминаю, что те слова в меню значили «два дня как вылупившиеся из яйца», а не «яйца двухдневной давности».

Будучи не в состоянии даже подумать о том, чтобы отправить эту снедь в рот, женщины гоняли еду по тарелкам, выжидая положенное время, прежде чем попросить счет.

Мужчины за соседним столом, которые в течение всей трапезы не говорили ни о чем, кроме печей и лабораториумов, явно заканчивали и собирались уходить.

Графиня взглянула на счет. Они заказали по одному блюду, но общая сумма составила гинею.

— Надеюсь, она не обманывала, когда обещала возместить наши расходы. — Графиня опустила руку в карман и достала гинею. — Ибо теперь мы опять на мели.

— И все так же голодны, — простонала Элпью. — Ничто не заставит меня есть улиток, ваша светлость. Эти французишки поистине люди с причудами, если едят такую гадость, да еще требуют за нее королевскую плату.

Остаток дня раздраженные женщины таскались туда-сюда за Бо Уилсоном. Они следили за ним, пока он совершал покупки — новый галстук и пудру для парика. Затем с несчастным видом плелись за ним в направлении Ладгейт-хилл. Поскольку шел уже восьмой час, сыщицы надеялись, что Бо направляется домой, но он прошествовал мимо своей двери и проворно зашагал по Флит-стрит.

К тому времени, как он свернул в Солсбери-Корт, все лавки уже давно закрылись, и ночь обещала быть холодной и безлунной.

Элпью схватила графиню за руку, когда та свернула с оживленной улицы в темный, неосвещенный переулок.

— Мы не можем идти за ним туда, миледи. Это «Эльзас». [24] [24] «Эльзас» (вор. жарг.) — название района в Лондоне, где должники и преступники находили себе убежище в XVI–XVII вв. Там живут одни преступники, и законы писаны не для них.

— Чепуха! — пренебрежительно бросила графиня, не останавливаясь. — В прошлом году в законодательство были внесены изменения: теперь преступников можно арестовывать здесь, как и везде. Так что ничего с нами не случится. Вот увидишь.

Но Элпью по-прежнему тянула ее за рукав.

— Поверьте, мадам, законы могли измениться, но это место не изменилось. Давайте я сбегаю за факельщиком, чтобы он хотя бы посветил нам.

Графиня колебалась долю секунды.

— Нам нечем ему заплатить. Идем. Наш объект уже скрылся из виду. — И она углубилась в темный проулок, оставив Флит-стрит за спиной.

Элпью семенила рядом, бормоча себе под нос для храбрости:

— Это гнусное, отвратительное место, где обитают не знающие закона ведьмы, которых поселил сюда сам дьявол, дабы искушать людей.

Графиня не была расположена к болтовне.

— Поторапливайся. Мы не можем его теперь упустить. И кстати, Элпью, зачем это богатый джентльмен идет в такое отвратительное место? Известное своими опасностями? Именно здесь, Элпью, можешь мне поверить, мы и найдем разгадку тайны миссис Уилсон.

— Тогда держитесь ко мне поближе, мадам, — проговорила Элпью, крепко хватая ее светлость за локоть. — Потому что лично мне до смерти страшно.

В каждом окне двигались в тусклом свете одиноких сальных свечей и коптилок темные силуэты. В еще более мрачных и узких проулках шевелились неясные тени — кто-то совокуплялся, кто-то предавался невесть каким, но наверняка преступным деяниям. И со всех сторон, не умолкая ни на секунду, доносился шепот.

Шаги Бо все еще слышались впереди. И сыщицы, крепко держась за руки, торопливо шли за ним.

Дверь какой-то пивной распахнулась, и на улицу, пошатываясь, выползло существо, в котором с трудом можно было узнать женщину. Чулок на ней не было, блуза перепачкана. На лице женщины, изрытом оспинами и покрытом пятнами грязи поверх густо наложенных белил, застыло выражение горечи и презрения.

— С дороги, потаскухи! — крикнула она Элпью и графине.

Спотыкаясь, проститутка устремилась к смуглому типу, который с мрачным видом поспешно шел по другой стороне улочки. Содрогнувшись от отвращения и страха, он оттолкнул ее.

— Пошла прочь, тварь! — прорычал он, сбив женщину с ног, и побежал дальше, озираясь по сторонам.

— У него на лице словно отпечатался страх перед виселицей, — прошептала графиня, когда угрюмый тип растворился в грязном переулке.

Они услышали, как застонала позади них в сточной канаве женщина:

— Мерзкий выродок навозной кучи, чтоб тебя чума взяла.

— Быстрей, — потянула Элпью графиню. — Тут такая непроглядная темень, что нашего парш уже трудно различить, зеленое там перо или какое другое. Не хотелось бы погнаться не за той добычей и оказаться в одном из местных тупиков.

Они неуверенно пробирались в темноте, прижавшись друг к другу и шепча вполголоса молитвы.

— Он уже почти у реки, — пропыхтела графиня. — Дальше ему идти некуда. Должно быть, он направляется в Дорсетский парк.

— В театр, мадам? Но он уже давно закрыт.

— Знаю, — просипела графиня, ускоряя шаг. — Для тайного свидания нет места лучше, чем пустой, заброшенный театр.

Графиня и Элпью крались вдоль длинной стороны здания, держась поближе к стене.

Впереди слышался плеск воды. Прилив достиг наивысшей точки.

Остановив Элпью, графиня прошептала ей на ухо:

— Голоса!

Сквозь плеск волн прорезалось приглушенное гудение мужских голосов.

Элпью приложила палец к губам, давая графине знак стоять тихо, а сама поползла вперед на четвереньках. Когда ее голова достигла угла, сыщица остановилась. Сейчас слышно было лучше, но все равно толком ничего нельзя было разобрать. Только непонятные слова: «Нарушение правил… простите…»

Подавшись вперед, Элпью заглянула за угол. Ей открылся отличный вид на пристань, но собеседников по-прежнему видно не было. Судя по голосам, они спрятались под колоннадой, шедшей вдоль фасада здания. Любой посмотревший сейчас в сторону Элпью увидел бы только что-то похожее на угловой камень или железную решетку, о какую счищают с обуви грязь. Голос вкрадчиво продолжал:

— Убить вас…

При этих словах Элпью высунулась из-за угла — как раз вовремя, чтобы увидеть, как тень огромного мужчины надвинулась на Бо, который сидел на невысокой каменной тумбе в дальнем конце пристани. Куском черной ткани, похожей на большой носовой платок, здоровяк завязал Бо глаза.

— В шлюпку, — негромко скомандовал он, рывком ставя Бо на ноги. Потом за руку повел спотыкавшегося щеголя за собой.