Борис Акунин - Алмазная колесница. Том 2

Локстон фыркнул:

– Ишь, как его запугал проклятый англичашка!

Вдруг сзади донеслось:

– О ком это вы, сержант? Уж не обо мне ли?

Все обернулись. На пороге тюремного отсека стоял Твигс – как всегда, при галстуке и в тугих воротничках, под мышкой порыжевший от времени докторский саквояж.

– Нет, док, это я не о вас, это я… – смутился начальник муниципальной полиции, но Асагава громко закашлялся, и Локстон не очень складно закончил. – Это я совсем о другом англичаш… о другом англичанине.

Эраст Петрович поймал взгляд инспектора, тот слегка пожал плечами. Этот жест означал: Твигс-сэнсэй, конечно, человек в высшей степени достойный, но тут затронуты государственные интересы и престиж его отчизны, поэтому о Булкоксе лучше умолчать.

– Ну что ночная экспедиция? – жадно спросил врач. – Признаться, я до рассвета не мог глаз сомкнуть. Ужасно за вас волновался. Рассказывайте же!

Рассказали. Почти всё – не упомянули лишь о малопочтенном достопочтенном.

– Значит, доказательства против Суги у вас есть, а самого Суги уже нет? – резюмировал доктор, вытирая лысину платочком. – Но это чудесно! Почему у вас, джентльмены, такие озадаченные лица?

Последовал новый обмен взглядами, и опять инспектор пожал плечами, но теперь уже в ином смысле: мол, поступайте, как знаете.

– В бумагах интенданта мы обнаружили схему, в которой все записи сделаны какими-то странными з-значками. – Эраст Петрович показал листок. – Мы знаем, что это участники заговора, но не можем прочесть имён…

– Дайте-ка…

Твигс сдвинул очки на самый кончик носа, впился взглядом в бумагу. Потом вдруг перевернул её вверх ногами.

– Постойте, постойте… Где-то я видел нечто подобное…

– Вспоминайте, доктор, вспоминайте! – наперебой воскликнули все трое.

– Криптограммы, которыми пользовались ниндзя. Вот что это такое, – торжественно объявил Твигс. – У синоби существовала собственная система фонетической письменности, для секретных корреспонденции.

– Интендант Суга не синоби, – усомнился Асага-ва. – Это исключено. Он из хорошей самурайской семьи.

– Что с того? Он мог выучить их азбуку, как это в своё время попытался сделать я. Вы знаете, что меня очень интересует история ниндзя. Вот так, с ходу, я вам эти значки не прочту, но если покопаться в моих старых записях, может быть, кое-что и удастся расшифровать. Обещать не могу, но попробую.

– Мы знаем, как читается одно из слов. – Фандорин показал на центральный кружок. – Это имя главаря.

– О, это очень важно! Тут есть буквы, встречающиеся в других словах. Говорите скорей, что тут написано?

Титулярный советник тихо произнёс:

– Булкокс.

Доктор побагровел. Когда до него дошёл весь смысл этого сообщения, негодованию мистера Твигса не было предела. Он произнёс целую филиппику в адрес проходимцев, которые пятнают честь и принципы великой империи, а закончил так:

– Если ваши сведения верны, то достопочтенный Булкокс преступник. Он будет разоблачён и понесёт заслуженную кару!

Асагава недоверчиво спросил:

– И вам безразлично, что пострадает честь отчизны?

Горделиво расправив плечи и воздев палец, Твигс сказал:

– Честь отчизны, мой дорогой Асагава, блюдёт не тот, кто покрывает её преступления, а тот, кто не боится её от них очистить.

После этой сентенции возникла пауза. Слушатели задумались, прав ли доктор, и, судя по тому, что инспектор поморщился, сержант кивнул, а вице-консул вздохнул, пришли к неодинаковым выводам.

Асагава вернул разговор в деловое русло:

– Раз мы все заодно, предлагаю обсудить план действий. Задача не из лёгких. На это понадобится время… Куда вы?

Вопрос был адресован Фандорину, который вдруг тряхнул головой, словно придя к некоему решению, и направился к выходу.

– Посовещайтесь пока без меня, г-господа. У меня неотложное дело.

– Постойте! А как же я? – кинулся к решётке Онокодзи. – Вы обещали дать мне убежище!

Невозможно передать, до чего Эрасту Петровичу, всецело захваченному своей идеей, не хотелось сейчас возиться с этим слизняком.

Но слово есть слово.

Всю ночь Маса не спал, тревожился.

Вечером, сделав вид, что поверил, будто господину вдруг понадобилась газета, вышел из дома, но ни в какой «Гранд-отель», конечно, не пошёл, а притаился за деревом. Незамеченным проследовал за господином до станции и, когда увидел, что тот собирается в Токио, хотел было тоже взять билет. Однако тут появился инспектор Асагава. По тому, как он прошёл мимо господина, не поздоровавшись, стало ясно: у них какое-то общее дело.

Маса заколебался. Инспектор Асагава – настоящий ёрики, его не обманешь. В два счета заметит слежку. К тому же человек он серьёзный, ответственный. Такому можно доверить господина.

В общем, не поехал. Из-за этого и терзался. Дело, на которое отправился господин, судя по всему, было нешуточное. В сумке, которую он собрал тайком от Масы, лежал костюм ночного лазутчика. До чего же трудна жизнь вассала, который не может объясниться с человеком, которому служит! Если б знать язык северных варваров, Маса сказал бы господину: «У вас нет и не будет помощника верней и старательней меня. Вы больно раните моё сердце и мою честь, пренебрегая моей помощью. Я всегда и всюду обязан быть с вами, это мой долг». Ничего, господин очень умен, с каждым днём он знает всё больше японских слов, и недалёк день, когда с ним можно будет разговаривать на человечьем языке, без жестов и гримасничанья. Тогда Маса сможет служить по-настоящему.

Пока же он делал то, что мог: во-первых, не спал; во-вторых, не пустил к себе в постель Нацуко, хоть та надулась, да и Масина карада очень хотела (ничего, потерпит – карада должна подчиняться духу); в-третьих, восемьсот восемьдесят восемь раз произнёс надёжное заклинание от ночных напастей, которому его научила одна куртизанка. У этой женщины властелин сердца был ночной грабитель. Всякий раз, когда он отправлялся на дело, она не принимала клиентов, а зажигала благовония и молилась пузатому богу Хотэю, покровителю тех, чья судьба зависит от удачи. И всякий раз её возлюбленный утром возвращался с мешком за плечами, полным добычи, а главное живой и невредимый – вот какое это сильное заклинание. Но однажды глупая женщина сбилась со счета и на всякий случай помолилась с запасом. Так что же? В ту самую ночь злосчастного грабителя схватили стражники, и назавтра его голова уже щерилась на прохожих с моста через Сакурагаву. Куртизанка, конечно, пронзила себе горло заколкой для волос, и все сказали: туда ей и дорога, безответственной дуре.

Чтобы не обсчитаться, Маса собирал кучками рисовые зёрнышки. Произнесёт заклинание – отложит, произнесёт – отложит. Маленькие кучки, по восемь зёрен, соединялись в большие, состоявшие из десяти маленьких. Когда больших куч набралось одиннадцать, давно уже настало утро. Маса не спеша, нараспев, произнёс молитву ещё восемь раз. Доложив последнюю рисинку, выглянул в окно и увидел, как к воротам консульства подъезжает сияющая чёрным лаком карета, неописуемого великолепия, и запряжена целыми четырьмя лошадьми. На козлах сидел важный кучер, весь в золотых позументах и шапке с перьями.