Сёстры Чан-Нют - Тень принца

Доктор Кабан разложил семь частей печени — три положил слева, четыре справа. Он склонил голову, сверяясь с книгой вскрытий Великого Врача из Китая. Проявив невероятную для своего времени смелость, этот тюремный врач вскрывал тела повешенных, а потом с поразительной точностью описывал то, что находил там, составив таким образом замечательный сборник указаний, на которые можно было положиться.

Тридцать приговоренных к смерти в XII веке не сильно отличались от современной женщины. Ее желчь изливалась на другие внутренние органы, она, должно быть, страдала глазами, подумал он, оглядывая темную жидкость в брюшной полости. Знаменитый врач сердился на себя, потому что не мог понять — были эти выделения следствием общего заболевания организма или появились в результате удара кинжалом в третий отдел левой доли печени. Чтобы это проверить, он хотел осмотреть зрачки покойной, но веки были будто запаяны намертво одинаковыми красными печатями — раскрыть глаза ему удалось, только зверски разодрав их. И хотя глаза ее были стеклянными и угасшими, они все еще поражали своей красотой. Они казались здоровыми, а выражение лица было далеким, непостижимым. Зато белые пузырьки в углу левого глаза хорошо объясняли наличие мелких пятен пепельного цвета в левой части печени.

Живот был взрезан с таким мастерством, так искусно — к этому врач уже привык за последнее время, — что было бы непростительно не продолжить свои изыскания в духе знаменитого китайского Великого Врача. Он созерцал форму сердца, слой желтого жира, окружавший его, и сопоставил его толщину с тяжестью чувственного, хотя и окоченелого, языка. Будучи один в мертвецкой, доктор Кабан прижался к маленьким ножкам, оскорбляя тело, принадлежавшее желанной и бесстыдной женщине.

Лампы едва горели, бледность рассвета заглушала свет фитилей. Отсветы на восковой коже имели явно зеленоватый цвет. Доктор Кабан был доволен: именно состояние печени обусловливает появление зеленого цвета, а смерть в таких случаях не медлит.

Чтобы убедиться в верности своих выводов, он хотел приподнять печень и посмотреть, плавает ли она, подобно дереву, в жидкости…

Нервничая, бросая вокруг быстрые взгляды, врач колебался, опасаясь, что ему могут помешать в любой момент, что и случилось. Дверь резко открылась, и вошел ученый Динь — пятясь задом, бледный, измученный, прикрывая глаза рукой, чтобы не видеть взрезанный живот обнаженного трупа.

— Мандарин Тан желает знать ваше заключение, — сказал он.

— Невероятно! — воскликнул мандарин Тан, ударяя кулаком по столу. — Еще одно убийство, и прямо у нас под носом!

Расхаживая по Стратегическому залу, он метал громы и молнии. Его рукава взлетали в воздух, он резкими шагами мерил комнату. Убийца опять оставил их в дураках, сотворив злодейство под самыми окнами.

Гневно повернувшись к начальнику тюрьмы, нашедшему тело, мандарин Тан заставил его снова изложить все факты.

С искаженным лицом, сотрясаемый внутренней дрожью, стражник скорбно склонил спину.

— Ваш смиренный слуга поднялся на рассвете, чтобы провести рядовой обход тюрьмы. Обычно все проходит без всяких сюрпризов, так как в это время заключенные спят. Проверив мужское отделение, где все было нормально, я перешел в крыло, отведенное для женщин. Там все было тихо — у них нет неприятной привычки храпеть. Я уже решил, что все в порядке, и хотел уйти, как вдруг меня поразил странный запах, металлический запах, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я стал заглядывать в каждую камеру. Заглянув к мадам Пион, я увидел ее в луже крови. Я бросился к ней и поднял промокшее покрывало. И тогда я понял, что она убита ударом ножа. Впрочем, нож остался воткнутым в живот.

— Кто был дежурным в эту ночь? — спросил мандарин, грозно взглянув на него.

— Я был на вахте, господин, — пробормотал стражник умирающим голосом.

Мандарин безжалостно накинулся на него. С высоты своего роста он громыхал:

— А вы сказали, что встали на рассвете! На самом деле вы спали, вместо того чтобы охранять тюрьму!

Страж поднял худую руку, пытаясь защититься от удара, но его не последовало. Кровь отхлынула от его и так бледного лица, казавшегося совсем хрупким, а свисающие усы дрожали, когда он, заикаясь, проговорил:

— Правда, что я на минуточку прикорнул, но никак нельзя сказать, что я спал всю ночь, господин!

Но мандарин Кьен, только что вошедший, услышал последнюю реплику. Гневно подняв брови, подошел к стражу:

— Разве может начальник тюрьмы быть таким легкомысленным! Будучи главой этого учреждения, вы должны всем показывать пример! Как после этого требовать бдительности от простых стражников, когда их начальник — лентяй и соня? Если я еще раз застану вас спящим на службе, вам дадут сто ударов кнутом и вы будете уволены!

Бледный от стыда, человечек сжался, втянув голову в плечи.

Внезапно открывшаяся позади них дверь спасла стражника от гнева мандарина Кьена. В бледном свете утра вошел доктор Кабан, почти танцуя на жирных ногах. Мандарин Кьен встал рядом с другом, скрестив на груди руки. Его взгляд стал непроницаемым, будто он ушел в какие-то свои, потаенные мысли.

Стражник, воспользовавшись приходом бодрого доктора, отбежал к выходу и кашлянул, чтобы напомнить о своем существовании. Раздраженным жестом мандарин Тан отослал его в тюрьму, тот вышел на цыпочках, с глубокими поклонами и словами почтения.

— Мадам Пион была зарезана так же, как предыдущие жертвы: широкий разрез в области желудка, — начал доктор Кабан веселым голосом. — Разрез впечатляющей длины. Он обнажил все внутренности, как на прилавке мясника, и через эту рану вытекла кровь. Охотничий нож, точно такой же, как и в тех случаях, остался воткнутым в тело жертвы.

— Куда именно? — спросил мандарин Тан, надеясь обнаружить важную улику.

— В печень убитой, господин. Убийца распорол ей живот, целясь именно в этот орган. У меня сложилось впечатление, что мадам Пион пыталась оказать сопротивление: в ее руках были зажаты лакированные палочки для еды — она, вероятно, схватила их, чтобы защититься от нападавшего.

Динь увидел, как его друг опустил голову, бормоча себе под нос какие-то слова. Его скулы порозовели, он заложил руки за спину и принялся расхаживать по залу. Ученый обратил внимание, что мандарин Кьен тоже с любопытством наблюдает за правителем, который как зверь в клетке метался по комнате, погрузившись в собственные мысли.

— Во всех убийствах прослеживается один мотив, — заявил мандарин Тан через мгновение. — Как вы правильно заметили, доктор Кабан, нужен был еще один убитый, чтобы отыскать ниточку, которая поможет найти преступника. Теперь мы обнаруживаем следующий важный момент — у всех трех похожим образом зарезанных жертв нож был воткнут в разные органы: селезенка — в случае Рисового Зерна, легкое — в случае Черной Чесотки и, наконец, печень — в случае мадам Пион. Начало положено, но это нам мало поможет, если мы не уловим смысл этих знаков.