Александр Арсаньев - Второе дело Карозиных

– Никита! – она вскочила из кресла и поспешила к супругу, занятому чем-то у себя в кабинете.

– Никита! – Катенька без стука ворвалась к мужу в кабинет.

Он сидел за столом и над чем-то трудился, поднял голову, увидел бледную и растерянную Катеньку и сам побледнел.

– Катя, что стряслось? – растерянно спросил он.

– Никита! – воскликнула Катенька в совершеннейшем волнении и без сил опустилась в кресло. – Варя сбежала!

– Что? – лицо супруга вытянулось.

– Вот, – Катя протянула Никита Сергеевичу письмо. – Читай сам.

Никита Сергеевич взял протянутый лист бумаги, посмотрел на жену тяжелым взглядом, вздохнул и только после этого погрузился в чтение.

– Ну? – не выдержала Катенька.

Никита Сергеевич помолчал. Перечитал письмо снова и снова. Ему тоже не верилось, что все написанное – правда. Слишком уж это не походило на Вареньку – милую и всегда отзывчивую. Пусть и недалекую, но несомненно благовоспитанную даму.

– Никита, что же теперь делать? – жалостливо спросила Катенька. – Ведь он не знает…

– Нет? – недоверчиво переспросил Карозин и посмотрел на жену в смятении.

– Нет, – все с той же жалостливой ноткой подтвердила она. – Ведь это же мне придется ему все объяснять. Нам…

Никита Сергеевич кинул письмо на стол и хмуро замолчал, глядя на свою жену. О чем он думал? Возможно, о том, что его Катя так бы не поступила. А возможно, о том, что совсем недавно она сама требовала от него подтверждения его уверенности в своей верности. А возможно, и о том молодом брюнете, с которым Катя танцевала на новогоднем балу. И о том, как она смотрела на него. И о том, как он смотрел.

– Поверить не могу, – мрачно изрек он и снова замолчал.

Катя тяжело вздохнула. Что можно было добавить? Она и сама не верила.

Когда наконец они смирились со случившимся, было решено вызвать Антона Гавриловича запиской. Предстоящее объяснение Карозиных отнюдь не радовало, но они чувствовали, что именно это и должны были сделать. Катя было высказала слабое предложение, не написать ли ему обо всем, но Никита Сергеевич это отверг решительно.

– Нет, Катя, – и покачал головой. – Всякий на его месте предпочел бы узнать это напрямую. Я бы предпочел, – и метнул на жену непонятный взгляд, от которого она вдруг побледнела еще сильнее.

Словом, написали записку. Антон Гаврилович прибыл через час, ничего не подозревая и, видимо, предположив, что его приглашают к обеду.

– Добрый день! – оживленно поздоровался он, входя в кабинет Никиты Сергеевича, где он и супруга его ждали. – А где же моя Варенька? – поинтересовался он, но выражение лиц у его друзей было таким, что он сразу понял – случилось что-то страшное, непоправимое, с его Варенькой. – Что с ней?! – тут же воскликнул он.

– Антон Гаврилыч, ты присядь, – Никита Сергеевич подошел к другу.

– Да не собираюсь я! Говорите, что с ней? – Никита Сергеевич посмотрел на друга с сожалением и этот взгляд Солдашникову очень не понравился. Он обратился к Катеньке, сидящей в кресле: – Катерина Дмитриевна!

Та, сглотнув подступающие слезы, молча протянула ему какой-то лист бумаги с таким видом, что Антон Гаврилович удержался от расспросов. Он дернул подбородком и, окинув друзей нехорошим взглядом, принялся читать. Дочитав, он опустился в кресло, не решаясь поднять на друзей глаза, не в силах вынести их сочувствующих взглядов. Зато у Карозиных при взгляде на него, вмиг изменившегося, даже как будто постаревшего за какие-то короткие мгновения, буквально разрывалось сердце. Оба не знали, что сказать, да и возможно ли было что-либо сказать в подобной ситуации.

Все молчали. Антон Гаврилович закрыл лицо ладонью, Катя справилась с подступающими слезами, а Никита Сергеевич растерянно смотрел то на жену, то на друга. Наконец, Антон Гаврилович заговорил. Голос его был глух и, если позволите, тускл:

– Ее следует вернуть, – сказал Солдашников и Карозины переглянулись. – Ее следует вернуть, – тверже повторил Антон Гаврилович и отнял руку от лица.

Он твердо посмотрел на своих друзей и повторил еще раз:

– Ее следует вернуть.

– Но, Антон Гаврилович… – попыталась было возразить Катя.

– Никаких «но», Катерина Дмитриевна, – отрезал Солдашников. – Никита, я слышал, ты помогаешь в таких деликатных делах?

– Я… – начал было Никита Сергеевич, но Антон Гаврилович его перебил:

– Никита, ты должен мне помочь, – и его глаза наполнились слезами. – Ты должен, Никита… – повторил он, как заклинание. – Больше мне никто не сможет помочь, кроме тебя.

– Боюсь, это невозможно, друг мой, – мягко возразил Карозин. – Нам ведь даже не известно, где она.

– Так найди ее, Никита! – Карозин помрачнел. – Неужели ты не понимаешь?! – в смятении воскликнул Солдашников и вскочил из кресла. – Представь только, что я чувствую! – Карозин хранил прежнее выражение лица. – Никита! Ну, вот, представь только на мгновение себя на моем месте! Представь, что твоя обожаемая жена, – Никита Сергеевич взглянул на Катеньку, та побледнела, – смысл твоей жизни и вот так!.. Неужели ты не попытался бы ее вернуть? Ну же, Никита, ответь! Только будь честен! – Солдашников остановился перед своим другом и смотрел на него в ожидании ответа.

В мгновение у Никиты Сергеевича пронесся целый вихрь мыслей. Он подумал о том, что наверное, сошел бы с ума, если бы его бросила Катя. Тем более если бы она бросила его вот так – без объяснений, даже без письма. Потом он подумал, что если не попытается вернуть беглянку, то что сможет остановить его Катю? Она может подумать, что он вовсе не станет ее искать… И тут же вспомнился тот холеный красавец Ковалев. нет, ни в коем случае нельзя подавать ей такой пример! Она должна знать, что он будет решителен и…

– Никита? – напомнил о себе Антон Гаврилович.

– Я сделаю все, что в моих силах, – проговорил Никита Сергеевич и посмотрел на Катеньку победительно.

– Благодарю, – выдавил Антон Гаврилович. – Я знаю, что могу положиться на тебя, как на себя самого.

– Я найду ее, Антон, – как-то даже клятвенно произнес Карозин. – Я ее найду.

Катя вздохнула, посмотрев на мужчин. Боже мой, подумала она, как? Как он собирается ее искать? А каким образом он собирается ее возвращать нелюбимому, увы, мужу? Никита Сергеевич в очередной раз пообещал, совершенно не подумав о том, каким образом он будет исполнять обещанное. Пообещал только потому, что представил себя на месте своего друга. Катя опустила глаза. Это ей урок. Это она поняла. Но все равно не верила в то, что что-то из этого урока выйдет. Конечно же, ей было до слез жаль Антона Гавриловича, но ей точно так же было жаль и Вареньку. Жить с нелюбимым – ежедневная, ежечасная пытка. Долг? Но Варенька молода, разве она знает в полной мере, что значит это слово? И стоит ли ее за это винить? Катя не знала. «Что делать? Что делать?» – думала она.