Александр Арсаньев - Второе дело Карозиных

– Почему же, душечка?

– Потому что вы за все мое пребывание у вас в гостях ни разу не напомнили мне о своем предложении, – легко улыбнулась Варенька.

– И только-то? – вскинул супруг густые брови.

– Для меня это много значит, – серьезно произнесла Варенька. – Знайте, Антон Гаврилович, я люблю вас как самого близкого друга и постараюсь полюбить еще сильнее, – и она неожиданно смутилась под его вдруг вспыхнувшим взглядом.

Катерина Дмитриевна как одна из довольно близких родственниц бывала у Солдашниковых первый год после свадьбы довольно часто, конечно, после того, как молодые вернулись в Москву после медового месяца, проведенного в Париже. С Варенькой Карозина быстро и легко сошлась и подружилась, и именно поэтому Катерина Дмитриевна могла утверждать, что этот первый год замужества был абсолютно счастливым годом для Вареньки. И так было бы и впредь, если бы не следующий Новый год, а точнее – тот злополучный новогодний бал, который устраивал известный банкир Поляков в своем большом доме на Тверском. Балы эти он давал ежегодно.

Танцевальный зал в двухэтажном особняке был небольшой, по случаю праздника украшенный еловыми и цветочными гирляндами, гостей собралось множество, и вот когда уже начались танцы, в дверях появилась шумная компания человек в пятнадцать, одетых в костюмы ведьм и колдунов.

– Ряженые! Ряженые! – в восторге пролетело по залу.

Костюмы на ряженых были замечательно просты: на всех серые балахоны, у мужчин – длинные бороды из мочала, у женщин – мочальные волосы, в руках – помело. Почти сразу же узнали Алексея Владимировича Евреинова, стали допытываться, кто скрывается под другими масками, и скоро инкогнито практически всех ряженых было открыто. Почти всех…

Один из переодетых колдунов, последовав примеру прочих, пригласил на танец Вареньку. Та, развеселившись, как и остальные, пошла с ним на тур вальса. Антон Гаврилович наблюдал за своей молодой женой из одного конца зала, а Карозина, обменявшаяся приветствиями с барышнями Андреевыми, так же приехавшими в числе ряженых, следила за Варенькой из другого его конца. И оба – и муж, и подруга – видели, как в какой-то момент смеющееся лицо Вареньки исказила гримаса страдания, затем она побледнела чрезвычайно и только спустя какое-то мгновение отчаянным, видимо, усилием воли заставила себя улыбнуться. Сразу же после танца она, сославшись на головную боль, просила мужа ее увезти домой. Ни в тот вечер, ни после она так никому и не объяснила своей странной перемены в настроении и только теперь, почти уже зная правду, Карозина услышала, что же тогда случилось.

Человек, скрывавшийся под полумаской и пригласивший Вареньку на вальс, некоторое время молчал, однако настроение дамы было не в пример веселее и она, игриво улыбаясь, поинтересовалась:

– Скажите, господин колдун, надеюсь, ваше колдовство только доброе?

– Для кого как, – нехотя ответил визави. – Возможно, вам оно покажется злым, – и в прорезях маски сверкнули его темные глаза.

– Вот как? – улыбнулась Варенька, вполне заинтригованная. – Неужели вы пригласили меня, чтобы зло подшутить? – и пристально вгляделась в его лицо, наполовину закрытое черной маской, наполовину – дурацкой мочальной бородой.

– Какие уж тут шутки, – с горечью откликнулся незнакомец. – Скорее, Варвара Андреевна, это неприятная истина… – колдун выжидающе замолчал.

И что-то в его голосе, в том, как он произнес ее имя, в том, как снова сверкнули его глаза, заставило Вареньку вздрогнуть. Она на секунду прикрыла глаза и вспомнила того, о ком так старательно не думала последний год, даже мимолетное воспоминание о котором причиняло ей боль сожаления.

– Вы побледнели, – не без нежности в голосе произнес колдун. – Вы узнали меня? Неужели вам это так неприятно?

– Зачем вы?.. – беспомощно пробормотала Варенька, подняв на него глаза.

– Я думаю, нам нужно объясниться, – заговорил он снова. – Только, пожалуйста, улыбнитесь, не нужно смотреть на меня так, будто увидели призрака. Уверяю вас, я вполне реален.

– Я понимаю, – прошептала Варенька и заставила себя-таки улыбнуться буквально через силу. – Но…

– Молчите, – попросил он. – Нам необходимо встретиться и поговорить. – Варенька сделала какое-то слабое движение, но он настойчиво продолжил: – Завтра устройте себе прогулку или поезжайте по магазинам, как вам будет угодно. Главное, – он говорил быстро и тихо, слегка к ней наклонившись, – чтобы вы были в одиннадцать, как закончится поздняя обедня, в Страстном. Будете? Я вас найду. Ну же, скажите «да», – все настойчивей просил он, уже и не просил – требовал.

– Да, – чуть слышно произнесла Варенька.

– Вот и хорошо, – он усмехнулся. – Значит завтра, в одиннадцать.

Варенька еще раз улыбнулась, но улыбка получилась жалкой, а потом колдун проводил ее к мужу.

– Что с тобой, мой ангел? – тут же спросил ее Антон Гаврилович, подозрительно глядя на удаляющегося колдуна.

– Голова ужасно болит, должно быть, от духоты, – вымученно солгала Варенька. – Поедем домой, Antuan?

– Что ж… – Солдашников снова посмотрел на бледное и растроенное лицо жены, поискал взглядом того, кто с ней танцевал, но ряженые уже уехали, обещаясь переодеться и вернуться на бал. – Что ж, душечка, если ты так хочешь, – повторил Антон Гаврилович, – тогда едем. – Он взял жену под руку и повел к выходу. Простившись с хозяевами, Солдашниковы уехали.

Всю ночь Варенька не спала, она ходила по своей спальне, стараясь двигаться бесшумно, чтобы не разбудить мужа в соседней комнате. Она вспоминала и понимала, что и не должна бы ехать на встречу к Ольшанскому, а под маской скрывался именно он, но чувствовала себя перед ним виноватой. Ей вспомнились короткие встречи в саду и его жаркие взгляды, ей вспомнилось то, о чем так страстно он просил и что она так легкомысленно ему пообещала.

Нет, она ничуть не жалела, что вышла замуж за Антона Гавриловича – он был самым заботливым супругом, он всегда был внимательным и нежным, и Варенька могла на него положиться решительно во всем, но… Но в их спокойных и ровных отношениях чего-то не хватало. Не было того огня, тех чувств, тех сильных переживаний, которыми были наполнены ее отношения с Ольшанским. Вареньке казалось, что именно такими и должны быть семейные отношения, как у них в Антоном Гавриловичем, но так ей казалось до того момента, пока высокий одетый в балахон колдун не пригласил ее на танец, пока она не узнала, чье лицо скрывает маска, а теперь ей отчего-то думалось, что она и не жила этот год, а будто спала, будто прозябала в ожидании этой встречи…

Словом, она поехала на свидание к Николаю Константиновичу, сказав мужу с удивившей ее самой равнодушностью, что поедет к поздней обедне в Страстной, а после зайдет к Карозиной, проживавшей неподалеку. Это было удобно, потому что от монастыря до изящного особняка Карозиных было минут пятнадцать ходу.