Фиделис Морган - Тщеславная мачеха

– Почему у этой бедной женщины столько детей? – Графиня оглянулась на покосившуюся лачугу. – Она должна была предвидеть, что у нее никогда не хватит денег на их содержание.

– Хороший вопрос. – Изабелла сардонически засмеялась. – Власти обещают женщинам денежное вознаграждение, как только они родят больше десяти детей. Для них это искушение. Многие пытаются, но ни одна не доходит до десяти. А после рождения семи детей они настолько истощены, что их убьет самая малость. Как вы думаете, сколько еще протянет эта несчастная?

– Обещают вознаграждение за рождение такого количества детей?

– Его величеству нужны мальчики, из которых вырастут солдаты. – От всех этих ужасов у графини закружилась голова. Впереди показалась еще одна хибара, привалившаяся к огромному дубу. – Идемте, графиня. «Делая добро, да не унываем, ибо в свое время пожнем, если не ослабеем». [79] Гал. 6: 9. Я слышала эти слова от нашей лицемерной суки Прюд. Много она знает о добрых делах.

Изабелла открыла едва державшуюся дверь и вошла в лачугу. Внутри на странной резной кровати лежала старуха с кожей темной и морщинистой, как чернослив.

– Изабелла! – воскликнула она. В ее низком хриплом голосе слышался сильный французский акцент. – Я думала, ты никогда не придешь.

– Я привела друга, мадам Северина. – Она села на край кровати и снова стала доставать еду. – Как и вы, мадам, моя подруга графиня была когда-то любовницей короля.

– Карла. – Графиня слабо улыбнулась. – Английского. В шестидесятых годах.

– Значит, через несколько лет после меня. Людовику было шестнадцать лет. Я была прислугой. Он пришел ко мне, чтобы расстаться со своей невинностью. Мальчиком он не был так жесток и эгоистичен. Но всегда любил розыгрыши. – Женщина теребила ветхие простыни. – Теперь все это не так забавно. – Она впилась в куриную ножку, поданную ей Изабеллой. – Итак, Изабелла, cherie, [80] Дорогая (фр.) твой карандаш сегодня при тебе?

Изабелла подвинула табурет и села у изголовья кровати. Вынула книжечку в шагреневом переплете и карандаш и, по мере того как женщина говорила, делала записи.

– Жила-была на свете, – начала мадам Северина, – старая женщина, и было у нее столько детей, сколько дырок в решете…

Вместе со своими новыми знакомыми Элпью сидела за круглым столиком в таверне.

– Ну, я могла бы тебя пристроить, – сказала Кейт. – Но это страшная тайна. Тебя прощупает эта шикарная девка. Она прикрытие.

– Это место для краденого, да?

– Если бы! – Сара засмеялась. – Нет. Весь день мы занимаемся всякими гадостями. Настолько мерзкими, что даже еда в рот не лезет.

– Да я все это знаю, работала в Ковент-Гардене, – небрежно заметила Элпью. Она никогда не зарабатывала на жизнь проституцией, хотя иногда использовала свое тело для получения желаемого. Ну а какая женщина так не поступала?

– Понимаешь… – Сара многозначительно ухмыльнулась. – То, чем мы занимаемся, восточные штучки.

– Нет, Сара, китайские.

– Правда? – Элпью слышала о диковинных иноземных приемах. – Я работала в домах порки.

– Порки! – На сей раз рассмеялась Кейт. – О чем ты толкуешь! Пососать да пожевать – мне легче обработать старого вонючего ублюдка, чем выдержать теперешнюю нашу работу… Для начала, с ними хотя бы быстрее кончаешь.

– И платят лучше.

– Так что же это? – Элпью терялась в догадках – может, тут задействованы животные и табуретки, причем речь, разумеется, идет не о доярках.

Кейт уже открыла рот, но Сара заставила ее замолчать.

– Мы не можем тебе сказать. Мы должны молчать, иначе не получим дополнительное вознаграждение, когда наши услуги понадобятся королю Франции.

– Я была в шоке, как и вы, графиня, когда в первый раз наткнулась на одну из этих лачуг.

Изабелла распахнула ворот платья, подставляя солнцу свое прелестное декольте. Они сидели, прислонившись к большому дереву, на солнечном холмике с видом на Сену, и впервые с момента их знакомства графиня ясно увидела Изабеллу Мердо-Мактавиш: красивую добрую женщину с великолепной фигурой. Прекрасная партия для мужчины любого возраста.

– Не могу поверить, что с этим ничего нельзя сделать. – Графиня посмотрела на свои все еще дрожавшие руки, в ее мозгу мелькали картины нищеты, увиденные в этот день. – И никто, кроме вас, не помогает им?

– Королева Мария собирала специальные пожертвования для бедных, но из Версаля пришел приказ, и она прекратила. Теперь она участвует во французских лотереях и, когда выигрывает, отдает свой выигрыш.

– А Прюд? Неужели она не посодействует нам в сборе средств, например?

– Не говорите глупостей! Эта женщина настолько сроднилась со своим ядовитым лицемерием, что не способна на настоящее добро. Ее единственное желание – угодить королю Якову и его придворным, чтобы, получив повышение, попасть к королевскому двору. А раскачивая лодку, она этого не добьется. Любому ясно, что Людовик уже устал от Якова, поэтому всем живущим в Сен-Жермене приходится с особой осторожностью обходить острые углы французской политики. Мы не хотим вторичного изгнания. Если нас вышлют из Франции, куда мы денемся? – Изабелла достала из кармана колоду карт и начала тасовать их. – Так или иначе, мы все зависим от Людовика. Все до одного.

– Как это может быть?

– Король Яков бежал из Англии и явился сюда с пустыми руками, только в той одежде, что была на нем. В чужой стране он не может поднять налоги, своих денег у него нет, поэтому королевский двор содержится на деньги французского короля. И, по правде говоря, я думаю, Людовик сожалеет, что предоставил Якову убежище, когда Вильгельм захватил английский трон. Особенно теперь, когда ясно, что Яков уже не вернется назад.

– Ссора трех королей отражается на стольких судьбах, – проговорила графиня. – Три короля! Обдуй меня, ветерок! Вот оно! – Леди Анастасия тут же пожалела о своем всплеске эмоций в присутствии Изабеллы Мердо-Мактавиш, которая вздрогнула и выронила карты. Богоявление, а иначе – Явление Бога, то есть Рождество, и поклониться младенцу Иисусу пришли три волхва, или три короля. А графиня понимала, что все якобитские склоки связаны с судьбой трех королей: двух английских и одного французского. – Я хотела сказать, как ужасно, что при трех королях здесь царит такая нищета.

– Однако никто не обвинит в ней Вильгельма. Он преспокойно сидит себе по ту сторону Ла-Манша. Бедняки в его стране не обречены на нужду.

Пока Изабелла собирала рассыпавшиеся карты, графиня пыталась припомнить слова королевской загадки. Кажется, так: Л. С; Богоявление; вечер пятницы; затем Апокалипсис, а потом Воскресение.

– Простите меня за ту проделку с картами, графиня. Теперь я сожалею, что так поступила с вами. Мы действительно родственные души, но, приехав, вы показались мне одной из них – богатой и равнодушной. Или стоящей на социальной лестнице настолько высоко, что вам безразлично, как мы бедны.