Наталья Александрова - Батумский связной

На следующее утро господин Вольский поднял занавеску и выглянул в окно. Точно так же, как и полчаса назад, на противоположном углу улицы стоял, прислонившись к фонарному столбу, мордатый тип с незажженной папиросой в углу рта. У него, можно сказать, на лбу было написано слово «филер». Нахальные глаза филера вылупились на окошко, так что Вольский предпочел тут же опустить занавеску. Что делать? Связаться с баронессой? Но чем она сможет ему помочь? Связаться с татарами? Сбежать из города?

Татарам Вольский не доверял. Точнее было бы сказать, что они ему не доверяли – он был для них чужаком: не татарин, даже не мусульманин – человек далекий от пантюркизма. [16]

Это недоверие естественным образом стало взаимным. Пока их объединяли финансовые интересы, все еще было терпимо, но теперь, при первых признаках провала, Вольскому пришла в голову мысль – а не татары ли его провалили как чужака? Что им какой-то неверный?

И что теперь ему делать? Сбежать из города? Но у него на руках находилась партия бриллиантов, а в Крыму сейчас, за пределами городов, впрочем, как и везде в России, неспокойно, пошаливают банды зеленых и красно-зеленых, не то что за бриллианты – за хорошие сапоги убьют и не поморщатся. Да и татары не простят ему похищения бриллиантов, они найдут его везде, у них тут всюду свои. Скверно, как скверно все получилось. Татары и так смотрят на него косо с тех пор, как в прошлом месяце операция провалилась из-за убийства курьера. Пропал крупный бриллиант…

Немного успокоившись, Вольский решил, что глупо сидеть и ждать ареста, нужно как-то действовать. Возможно, слежка существует только в его воспаленном воображении, а мордатый тип за окном – обычный приказчик из лавки, поджидающий свою зазнобу. Вольский взял трость и шляпу и вышел из дома неторопливым вальяжным шагом, будто собрался просто пройтись по улицам. И разумеется, мордатый тут же потащился следом. Вольский прошел два-три квартала, остановился, осторожно оглянулся. Филер был тут как тут, в десяти шагах, разглядывал афишу летнего кафе-шантана.

Мимо ехал извозчик. Вольский быстро пересек улицу, вскочил в пролетку и крикнул:

– В порт! Быстро! Заплачу вдвое!

Он надеялся затеряться в портовой суете, уйти от преследования. Извозчик нахлестывал лошадей. Но, оглянувшись, Вольский заметил, что сзади за ним едет, не отставая, такая же извозчичья пролетка и в ней, хамски ухмыляясь, сидит все тот же мордатый тип.

Вольский попытался собраться с ускользающими мыслями. Если его преследует полиция, а, судя по беспардонности слежки, это так и есть, то главное сейчас – это избавиться от бриллиантов. Черный замшевый мешочек во внутреннем кармане сюртука жег его тело, как раскаленный уголь. Отдать бриллианты татарам? Где их сейчас искать, да и если он наведет на них полицию, то от татар потом нигде не спасешься, со дна Черного моря достанут. Оставалось одно: наиболее естественным было передать бриллианты курьеру, не дожидаясь завтрашнего дня и прихода «Пестеля». Раньше они с баронессой считали, что у Вольского бриллианты будут в большей безопасности, но какая уж тут баронесса, когда земля горит под ногами! Если он сдаст бриллианты курьеру, то этим развяжет себе руки, с поличным полиция его уже не возьмет.

В людской толчее возле порта пролетка сбавила ход. Преследовавший экипаж немного отстал, и Вольский, улучив минутку, сунул извозчику деньги, соскочил на землю и смешался с толпой. Он сам удивился, насколько ловко у него получилось уйти от слежки, но отмахнулся от шевельнувшегося в голове подозрения, что не все ладно. Поминутно оглядываясь, он пошел быстрым шагом к гостинице «Таврида», в которой остановился курьер. Слежки пока не было видно, значит, ему удалось на некоторое время обрести свободу. Однако не следует обольщаться – если уж сели ему на хвост, то скоро снова обнаружат: Феодосия – город маленький. Но за это время он сможет отдать курьеру камни.

Перед входом в гостиницу Вольский наклонился, как будто завязывал шнурок, и внимательно оглядел улицу. Не заметив никого подозрительного, он вошел в обшарпанное здание и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь седьмого номера.

– Войдите! – услышал он знакомый голос курьера.

Борис был в номере и наблюдал из окна за улицей. Недавно он видел, как напротив гостиницы появился вчерашний молодой татарин, к нему сразу же подошли двое дюжих молодцов из контрразведки, подхватили под руки и уволокли в переулок.

– Господин Вольский? Чем обязан?

Вольский трясущимися руками стал расстегивать пуговицы сюртука.

– Послушайте, обстоятельства изменились. Посылку я передам вам сейчас.

– Но вы утверждали, что это опасно, из чего я понял, что вы не доверяете мне и отдадите камни только завтра перед отправкой «Пестеля»? – В голосе Бориса послышались подозрительные нотки.

– Я повторяю – обстоятельства изменились. За мной следят, полиция, – неохотно признался Вольский.

– И вы не нашли ничего лучшего, как привести их сюда? – Борис схватил Вольского за лацканы сюртука и встряхнул.

– Не волнуйтесь, мне удалось оторваться, полиция действует грубо и непрофессионально. – Произнеся эти слова вслух, Вольский сам поразился, как неправдоподобно они звучат, но достал из потайного кармана черный замшевый мешочек, наблюдая за улицей в окно.

Показалось ему или нет, что мелькнула вдалеке бритая голова Керима? Он моргнул, но голова уже исчезла. Вольский оглянулся и увидел, что курьер направил на него револьвер и взвел предохранитель. Подставили! – осенило Вольского. Подставили проклятые татары! Теперь всю уголовщину свалят на него, а сами останутся в стороне… И курьера заменили они…

В то же мгновение дверь номера распахнулась, и на пороге появился представительный офицер средних лет в пенсне, сзади него протискивались двое казаков.

– Господин Вольский, он же Стоценко, он же Алпатов, – жестким голосом произнес офицер, – вы арестовываетесь военной контрразведкой по целому ряду обвинений. Извольте передать мне пакет. – И Горецкий протянул руку к проклятому замшевому мешочку.

Вольский переводил глаза с Бориса на офицера. Вот черт, подвело чутье! Прошляпил подставного курьера. Он скосил глаза на окно, но один из казаков уже стоял рядом, и, безнадежно махнув рукой, Вольский протянул камни контрразведчику.

Баронесса Штраум проснулась поздним утром. Сегодня никакие нежеланные посетители не тревожили сладкий утренний сон прелестной Софи. Баронесса потянулась в постели и постаралась вспомнить что-нибудь приятное. Тогда с утра будет хорошее настроение, день пройдет гладко, и не отложится на лице ни единой морщинки. Однако сегодня что-то не вспоминалось ничего приятного. Ее жизнь в этом городе была трудной и опасной, знакомые в салоне все ужасно надоели. Несколько оживляло скучное существование присутствие симпатичного молодого человека, но он оказался курьером, так что и с ним теперь могли связывать баронессу только деловые отношения. Она на минуту прислушалась к себе, что-то безотчетно тревожило ее с утра, какая-то тень бродила в мозгу.