ЮРИЙ МУХИН - СССР имени БЕРИЯ

Но Берия был мужчиной и не свернул бы с дороги только из-за того, что она смертельно опасна.

Кроме этого, он видел, как победить в этой борьбе. План был прост и естественен.

Да, Берия прекрасно понимал, что тысячи партийных чиновников, прекрасно устроившихся на партийных должностях, стали его врагами, поскольку он покусился на их власть, точнее – на их обеспеченную жизнь, которую давала им эта власть.

Но за Берией стоял советский народ! И чтобы сломить сопротивление партийного аппарата, Берии надо было обратиться прямо к народу. Он мог бы это сделать на съезде партии, но съезд собирался раз в четыре года. К пленуму ЦК обращаться было бесполезно – заседания ЦК были закрытыми, а члены ЦК в подавляющем числе и были партийными чиновниками. Но был Верховный Совет! И он собирался на свои сессии дважды в год. Оставалось только выступить на его сессии и объяснить, что Сталин передал всю полноту власти от партии народу, но партийная верхушка не хочет ее отдавать, и в нарушении Устава партии снова исподтишка возвратила власть себе.

Надо было показать, что партийные чиновники возвратили себе власть, чтобы иметь легкую работу и хорошее материальное обеспечение, чтобы своевольничать и брать взятки, чтобы хапать то, что им не принадлежит. Для этого нужны были факты, и Берия вызвал начальника 1-го спецотдела МВД и дал ему задание.

– Свяжитесь со всеми начальниками управлений МВД СССР и передаете им мое приказание сдать на хранение в 1-й спецотдел министерства все оперативно-агентурные материалы, собранные на руководящих работников партийных и советских органов, – Лаврентий немного задумался, – в том числе на руководителей партии и правительства.

Все эти материалы к 25 мая были присланы в МВД, в том числе 248 опечатанных пачек с материалами техники подслушивания и наблюдения. Берия поручил Кобулову, которому безусловно доверял, выполнить предварительную обработку этих материалов.

Однако в начале июня случилось то, о чем Берия предупреждал Президиум, – в ГДР начался мятеж, и Берию, само собой, 17 июня послали в Берлин на его усмирение.

Положение Хрущева было не легче, чем у Берии. Поскольку Никита выступал за то, что было нужно всему аппарату партии, то его поддерживали все партийные чиновники, а тщательно создаваемый им имидж «своего парня», даже делал их откровенными. Но ведь они не знали, что Никита – убийца! Просочись только слух об этом, и они его в клочья разорвут! Участие в отравлении Жданова и личное отравление Сталина еще можно было отрицать, но как, при таком количестве участников и свидетелей, отрицать то, что Никита умышленно не оказал Сталину помощи?

Хрущев был одинок, как никто. Его влияние на МВД с каждым днем падало – руководство Берии давало себя знать. Игнатьев сам висел на волоске и помочь не мог, а после ареста Огольцова, лечащего врача Сталина Смирнова и Василия Сталина, Хрущеву стало ясно, что Берия вышел на правильный путь расследования – путь, который вел к нему. Васька Сталин тоже был опасен для Хрущева – Никита хорошо помнил, что когда утром 2-го марта они с Игнатьевым обзванивали членов Президиума и сообщали о болезни Сталина, они Василию не звонили. Но он примчался!

Значит, его вызвал кто-то из охраны Сталина. Василий кричал: «Загубили отца, сволочи!» – значит, охрана ему что-то сказала! Васька, конечно, сейчас всех боится, но Берия Ваську со временем разговорит!

В эти дни Хрущев почувствовал в себе волка, загнанного в угол. Никита практически инстинктивно, по-звериному, делал то, что вело к его спасению, но к июню положение было столь тяжелым, что и инстинкт ничего не подсказывал.

И Хрущев методично делал единственное, что ему было доступно, – он грузил Лаврентия все новой и новой работой – он вытаскивал для решения Берией массу вопросов, которые объявлял сверхважными, он требовал присутствия Берии на всех совещаниях и заседаниях, – он стремился не оставить Берии времени для расследования. И это по его инициативе в Берлин полетел Берия, а не Молотов и не он сам.

Никита не хотел об этом думать, но уже давно, еще до убийства Сталина понял, что каким бы другом Лаврентий ни являлся, а его тоже нужно убить, он понимал, что и аппарат партии эту смерть воспримет с облегчением. Но как убить?

Хрущев уже давно начал искать для этого подходящих исполнителей, и на память ему все чаще и чаще приходил министр внутренних дел Украины Строкач, с которым в свое время Никита вместе работал более десяти лет. И когда Строкач в марте ему позвонил, жалуясь, что Берия его снял с должности и назначил всего лишь начальником УВД Львовской области, Никита подумал – а может, Строкач?

Строкач был у Хрущева на очень большом крючке и знал, что если Хрущев кое-что вспомнит из его забытой биографии, то Строкачу конец! Но как Строкача уговорить пойти на убийство, которое и Строкачу грозило смертью?

Никита решил еще больше разозлить Строкача, и когда тот, выслуживаясь перед Никитой, позвонил ему из Львова и сообщил, что Берия затребовал из области материалы наблюдений за партийными руководителями, то Хрущев ему в несколько рекомендательной форме посоветовал эти материалы Берии не давать. Никита знал Берию и знал, что тот будет в жесткой, возможно, и оскорбительной форме требовать исполнения своего приказа, а это вспыльчивого и самолюбивого Строкача может привести в необходимую ярость. Но получилось даже лучше, чем Никита хотел. Берия, действительно, сначала криком и матом пытался заставить Строкача исполнить приказ, а потом вообще, видимо, что-то зная о Строкаче, снял его и с должности начальника областного УВД.

В двадцатых числах июня секретарь сообщил, что Стро¬ кач просится на прием, и Хрущев в тот же день назначил ему встречу.

– Тимофей Амвросиевич! Дорогой! Сколько же мы нэ бачилысь? – Хрущев с распростертыми объятиями встретил, вошедшего в кабинет Строкача.

– Никита Сергеевич! Що ж цэ твориться?! Меня! Генераллейтенанта!! Как шелудивого щенка?!! – выплескивалось негодование из обнявшегося и поздоровавшегося Строкача. – Когда Кирпонос сдал немцам Юго-Западный фронт, кто выводил киевский гарнизон из окружения? Стро¬ кач! Кто организовал партизанское движение на Украине?

Строкач! Кто все эти годы дрался с бандеровцами? Стро¬ кач! А он, падлюка, меня на полковничью должность?! А потом вообще без должности?! За что? За то, что я преданный партии коммунист?!

Хрущев распорядился принести Строкачу чаю, усадил его за стол, а сам отошел к окну, делая вид суровой и глубокой задумчивости. Потом повернулся, подошел к Строкачу и ткнул в него пальцем.

– Ты – видишь, что он враг ленинской партии, а, значит, и враг народа! И я это вижу! – Никита ткнул пальцем себя в грудь. – Многие, почти все, это видят! – указал Никита пальцем на дверь. – А взять его нельзя – закона такого нету, – Никита беспомощно развел руками. – Хитер враг, коварен! На наших глазах губит дело Ленина, а мы беспомощны.