Филипп Ванденбер - Восьмой грех

– Я понимаю, - извиняющимся тоном произнесла Катерина. Но уже в следующую секунду задала новый вопрос: - Как вы узнали о смерти синьоры?

Мальберг невольно вздрогнул. Он не был уверен, заметила ли его реакцию журналистка. Пытаясь скрыть волнение, он ответил:

– Мне обо всем рассказала маркиза. Разве она не говорила вам?

– Насколько я помню, нет! - Катерина коснулась указательным пальцем правой руки своих пухлых губ, как будто задумалась.

Мальберг был не так прост, чтобы его загнала в угол какая-то журналистка. К тому же для этого не было причин. Но по-с гепенно разговор превратился в допрос. Мальберг, чувствуя, что его вынуждают защищаться, заявил:

– Сожалею, если я ничем не смог помочь. Все, что мне было известно о Марлене, я вам рассказал. А сейчас прошу прощения. У меня еще есть дела.

– Что вы, синьор! Вы мне очень помогли. Простите, если вопросы были слишком прямолинейны. Я ведь только начинающая журналистка. Могу ли я вам оставить визитку на тот V лучай, если вы вспомните что-нибудь важное?

Мальберг ответил больше из вежливости:

– Конечно, я еще пару дней пробуду в Риме. Вы знаете, где меня найти.

Он рассеянно сунул визитку Катерины в нагрудный карман спортивной рубашки.

Крупные капли дождя барабанили по стеклам круглых окон замка Лаенфельс. Деревянная кровать с простым шерстяным одеялом не располагала ко сну. Соффичи, секретарь кардинала, уставился в потолок, разглядывая толстые балки.

Альберто, который тоже спал в этой крошечной комнате, ворочался на своей койке. Человек в черном привел их в комнату для ночлега - квадратное помещение с высокими потолками, площадью едва ли не в десять квадратных метров. Там стояли две деревянные лежанки, стул для вещей, в углу - умывальник с протекающим краном.

– Вы тоже не спите, монсеньор? - донесся из полумрака шепот Альберто.

– Инквизиция, наверное, с вероотступниками и то помягче обращалась, - саркастически ответил Соффичи, зевая.

– А где кардинал? Он куда-то пропал.

– Не знаю. Честно сказать, мне сейчас абсолютно все равно. Как Гонзага мог дойти до такого? Зачем он втянул нас в эту историю?

– Если я не ошибаюсь,- ответил Альберто,- Церковь сама придумала целибат. Иисус, Господь наш, ничего подобного не говорил.

– Браво! Все считают, что вы не обычный шофер, а состоите на службе у государственного секретаря.

– Монсеньор, - рассердился Альберто, - вы забываете, что я три семестра учил теологию в Григорианской академии, прежде чем встретил Элизабетту.

– Я знаю Альберто, знаю.

– В любом случае, - после паузы продолжил Альберто, - я чувствую себя здесь в роли заключенного. Что это за люди, которые взяли нас под стражу? Нет, даже не люди, а нелюди - вот подходящее слово!

– Тише! - зашипел секретарь. - Вы же знаете, что нам запрещено говорить о тайной акции и этих людях. Не забывайте, что и у стен бывают уши.

– Вы думаете, за нами следят и подслушивают? Соффичи не ответил.

Альберто встал и, на ощупь пройдя к умывальнику, открыл кран.

– Это еще зачем?- поинтересовался монсеньор, когда Альберто снова растянулся на лежанке.

– Нужно почаще смотреть триллеры, монсеньор, - ответил шофер, - тогда бы вы знали, как обезопасить себя от прослушки.

– Ara.

– Да-да. Шум воды заглушает разговор. Микрофоны улавливают сейчас только громкий звук, поэтому мы можем с вами тихо беседовать. Вы думаете, нам удастся выбраться отсюда невредимыми?

– Могу вас успокоить, Альберто. Эти люди слишком хитры, чтобы убить в своих подземельях кардинала, секретаря и шофера. Это привлекло бы к ним излишнее внимание. Если эти Fideles Fidei Flagrantes чего-то и боятся, то только общественности.

– Fideles Fidei Flagrantes 1. - Альберто улыбнулся. - Не смешите меня.

– Вы знаете, что значит это название?

– Если меня не подводят с таким усердием добытые знания в латыни, то это значит «Преданные слуги, пылающие за веру».

– Совершенно верно. Звучит цинично и жутко, если взглянуть на то, что скрывается за рядами темных фигур: у них могут поучиться даже мафиози.

За круглыми окнами начало светать. Альберто подошел к умывальнику и побрызгал на лицо водой. Потом он сел на край лежанки и пробормотал:

– Если 6 только знать, что они замышляют. Как вы думаете, монсеньор? Зачем эти самозваные защитники веры посягнули на плащаницу нашего Господа Иисуса?

– Еще неизвестно, подлинная она или нет. Может, это всего лишь средневековая подделка. Поверьте мне, Альберто, я не могу спокойно спать с тех пор, как Гонзага втравил меня в это дело.

Подперев голову рукой, Альберто смотрел в окно. Он чертовски испугался, когда услышал, как кто-то снаружи взялся за дверную ручку.

В тот же миг в комнату вошел человек в черном. В одной руке у него был поднос с завтраком, в другой - свеча. Мерцающий свет отбрасывал гротескные тени на его лицо. Он безмолвно прикрыл за собой дверь и поставил поднос на стул. Развернувшись, незнакомец хотел покинуть комнату, но неожиданно остановился.

– Должно быть, вам показалось все это странным, - запи -наясь, прошептал он. - Дело в том, что магистр не терпит электрического света. За исключением нескольких помещений, ни в одной личной комнате замка нет электрического света. Господь Бог меняет день и ночь по своему усмотрению и может в мгновение ока превратить ночь в день и день в ночь, если только пожелает. Электрический свет, как говорит магистр, - это выдумка дьявола.

Соффичи первым отреагировал на слова незнакомца.

– Но ведь это мнение явно противоречит вашим действиям,- заявил монсеньор.- В замке ведутся исследования, проведение которых было бы невозможно без электричества.

Человек в черном одеянии нервно размял руки.

– К сожалению, это не единственное противоречие, с которым приходится мириться Fideles Fidei Flagrantes…

Соффичи испытующе посмотрел на монаха. Тот был среднего роста, и ему наверняка уже исполнилось тридцать. Но в его поведении чувствовалась какая-то неуверенность, будто он был послушником.

– Звучит так, словно все вы здесь не в восторге от братства. Брат нервно сглотнул и с горечью в голосе произнес:

– Вы правы…

– Но вы ведь добровольно вступили в него. Или вас выну-

(ИЛИ?

– Конечно нет. Но меня привлекли обещаниями, которые г. реальности превратились в полную противоположность. Обещанное Царство Небесное оказалось на деле чистилищем, если не сказать адом. Если вы понимаете, о чем я говорю.

Тут и понимать нечего, - ответил Соффичи. Он был удивлен, что молодой человек безоглядно доверился ему. - Л почему вы просто не уйдете из братства?

– Отсюда нет дороги назад. По крайней мере для меня! Монсеньор вскочил:

– Что это значит?

– Значит, что у замка Лаенфельс есть вход, но нет выхода. Во всяком случае для тех, кто вступил некогда в братство. Кто с юда приходит, должен забыть прошлую жизнь. Происхождение, образование, положение, даже имя забывается день ото пгя все больше и больше. И ни для кого нет исключений. Меня ювут здесь Циферинус.