Уильям Дитрих - Пирамиды Наполеона

— Скоро никто даже миражей-то не увидит, — проворчал другой. — Множество наших людей ходят с воспаленными от этой пыли и блеска глазами, а сотни вообще поражены слепотой. Слышали шуточку? «Готовы ли вы к сражению? — А как же, вот наши ряды слепых мушкетеров!»

— Слепота! Это еще не самое страшное, — добавил третий. — На пути сюда от Каира мы оставили дерьма вдвое больше нашего собственного веса. Язвы уже не заживают. Волдыри гноятся и нарывают. Есть даже случаи чумы. Редкий француз не сбавил за один только этот поход полдюжины килограммов.

— А уж от тоски по женщинам многие готовы спариваться с крысами и ослами!

Все солдаты любят поворчать, но очевидно, что разочарование Египтом становилось все сильнее.

— Думаю, Мурад-бей на грани поражения, — сказал я.

— Так давайте скорей добьем его.

Я похлопал по стволу винтовки.

— Мое дуло временами разогревалось не меньше ваших, друзья.

Тут их интерес заметно оживился.

— Это что, длинноствольная американская винтовка? Я слышал она убивает краснокожих индейцев с тысячи шагов.

— Это многовато даже для нее, но если приходится рассчитывать только на один выстрел, то нужно пользоваться именно таким оружием. Я недавно подстрелил верблюда с четырех сотен шагов.

Нет нужды уточнять им, в кого именно я целился.

Они сгрудились вокруг меня. Мужчин объединяет восхищение перед мастерски сделанным оружием, а я обладал, как уже упоминалось, превосходной винтовкой, своеобразным алмазом в угольной куче их армейских мушкетов.

— Нынче мое ружье подмерзало, поскольку я занимался другими, не менее важными делами. Мне надо бы посоветоваться с графом Алессандро Силано. Вы не знаете, где можно найти его?

— Да в храме, наверное, — сказал сержант. — По-моему, он решил там поселиться.

— В каком храме?

— Да вон в том, что за деревней, это местечко тут называют Дендера. Вот мы и загораем из последних сил, чтобы Денон намалевал еще несколько картин, Мальро обмерил очередную кучу камней, а Силано продолжал бормотать свои магические заклятия. Не армия, а какое-то сборище идиотов. Ладно хоть граф притащил с собой женщину.

— Сюда?

Я попытался не выдать особой заинтересованности.

— О да, та еще штучка, — подхватил рядовой. — Мне уже снилось, что я спал с ней.

Он выбросил сжатый кулак вверх и, резко опустив его, усмехнулся.

Я сдержал желание треснуть его прикладом винтовки.

— А как пройти к тому храму?

— Вы намерены ходить здесь в этом бандитском наряде?

Я приосанился.

— Мне казалось, я выгляжу как шейх.

Это вызвало приступ хохота. Отсмеявшись, часовые предложили мне сопровождающих, но я отказался.

— Мне необходимо посоветоваться с графом наедине. Если я не застану его там, то вы, уж будьте добры, передайте ему при случае привет от меня. И скажите, что он сможет найти то, что ищет, ближе к полуночи.

Я сделал ставку на то, что Силано не будет привлекать военных к моему аресту. Вероятно, ему даже хотелось, чтобы я первым нашел то, что мы оба ищем, и отдал ему в обмен на Астизу.

Храм светился под звездами и луной — впечатляющее святилище с плоской каменной крышей, покоящейся на мощных колоннах. Изрядно выветренная и наполовину занесенная песком стена из саманного кирпича огораживала обширный участок, примерно в километр по периметру, а за ней расположились разнообразные храмовые постройки. В главных воротах, полузатонувших в песчаном море, оставалось отверстие, высота которого еще позволяла пройти в него, не сгибаясь. Храм украшали резные иероглифы, а также изображения египетских богов и крылатого светила, окруженного кобрами. Песок во внутреннем дворе вздымался, словно океанские волны. Ущербная луна изливала слабый свет на песчаные холмы, гладкие, как кожа египтянки, чувственной и пышнотелой. Да, там еще маячило чье-то бедро, за ним бок, а дальше какой-то скрытый в земле островерхий силуэт, похожий на грудной сосок…

Да, сильно я соскучился по Астизе.

Прямой фасад главного храмового здания завершался плоской каменной крышей, опиравшейся на шесть мощных колонн, вырастающих из песка. Верхнюю часть каждой колонны украшало резное изображение какой-то широколицей богини. Вернее даже, на каждой стороне этой квадратной в сечении опоры имелось по такому божественному лицу с забавными коровьими ушами. Коровью безмятежность придавали Хатор и растянутые в улыбке полные губы, и огромные ласковые глаза. Головной убор еще сохранил поблекшие цвета, это свидетельствовало о том, что все святилище когда-то было ярко раскрашено. Песчаные наносы, заполнившие храмовый зал, делали очевидной его давнюю заброшенность. Он напоминал прибрежный док, подзатопленный приливными водами.

Оглядевшись, я никого не увидел. Я пришел сюда, вооруженный винтовкой и томагавком, но не строил никаких четких планов, хотя надеялся отыскать в этом храме жезл Мина и встретить Силано, по возможности заметив его первым.

Утопая в песке, я с трудом поднялся наверх и прошел через главный вход. Из-за толстого слоя песка на полу я едва ли не коснулся потолка, проходя в зал. Запалив взятую у солдат свечу, я увидел, что синий потолок усыпан желтыми пятиконечными звездами. Они походили на морских звезд или, как мне вдруг подумалось, на каких-то причудливых человечков с маленькой головкой и четырьмя конечностями, летающих в этом ночном небе. Там был также ряд хищных птиц и крылатых светил, раскрашенных в красные, желтые и синие тона. Мы редко смотрим вверх, и однако весь здешний потолок раскрасили так же затейливо, как Сикстинскую капеллу. В глубину первого и самого замечательного храмового зала попало уже значительно меньше песка, и там я быстро понял, насколько выше изначально были входные колонны. Внутреннее пространство походило на рощу могучих древесных стволов, испещренных множеством цветных резных изображений и символов. С благоговейным страхом я бродил между этими восемнадцатью исполинскими стволами, неизменно украшенными безмятежными лицами богини. Столб колонны подразделялся на несколько частей. Сначала я заметил ряд анхов, священных ключей жизни. Затем шли изображения египтян, застывших в изящных позах и приносящих жертвы богам. Там были и ряды неразборчивых иероглифов, среди которых выделялись обведенные в овальные рамочки знаки — картуши, так называли их французы из-за сходства с патронами. Впечатляюще выглядели и резные изображения птиц, очковых змей, пальмовых листьев и шагающих животных.

По краям зала потолок покрывала затейливая роспись со знаками зодиака. Около них раскинулась фигура обнаженной женщины колоссальных размеров — видимо, какой-то небесной богини. Такое множество странных богов и символических изображений в итоге ошеломляло и сбивало с толку, весь зал представился мне подобием древней газеты. А сам я выступал в роли глухого, пришедшего послушать оперу.