Уильям Дитрих - Пирамиды Наполеона

Не менее знаменитым считался и наш геолог, перечень имен которого — Деодат Ги Сильвен Танкред Грате де Доломье — казался длиннее, чем ствол моей винтовки. Известный в степенных академических кругах тем, что в восемнадцатилетнем возрасте, проходя обучение в ордене мальтийских рыцарей, убил соперника на дуэли, к нынешним сорока семи годам Доломье стал преуспевающим профессором геологической школы и открыл минерал, названный в его честь доломитом. Заядлый путешественник с отменными усами, он не мог дождаться, когда же увидит скалы Египта.

Двадцатидвухлетний красавец Этьен Луи Малюс, математик и знаток оптических свойств света, отправился в поход в чине капитана инженерных войск. Другой известный математик, басовитый Жан Батист Жозеф Фурье, смотревший на мир задумчивыми глазами, всего пару месяцев назад разменял четвертый десяток. Нашим востоковедом и переводчиком стал Жан Мишель де Вентюр, экономистом — Жан Батист Сей, а натуралистом — Этьен Жоффруа Сент-Илер, носившийся со своей экстравагантной идеей, что отличительные признаки растений и животных могут со временем изменяться.

Самым беспутным на вид казался наш универсальный изобретатель, сорокатрехлетний Никола Жак Конте; этот отважный воздухоплаватель когда-то изрядно пострадал от взрыва воздушного шара, поэтому ходил теперь, как пират, с повязкой на глазу. Он первым во время битвы при Флерюсе предложил использовать воздушные шары для военной разведки. К числу его изобретений относился и новый вид пишущего инструмента, так называемый деревянный карандаш; он носил его постоянно в кармане жилета, чтобы зарисовывать схемы новых механизмов, то и дело рождающиеся в его гениальной голове. Он уже заработал в нашей экспедиции звание мастера на все руки и помимо всего прочего захватил с собой изрядный запас серной кислоты, которая, вступая в реакцию с железом, выдавала водород для шелковых газовых баллонов. Этот более легкий, чем воздух, элемент оказался значительно практичнее по сравнению с используемым в ранних опытах воздухоплавания горячим воздухом.

— Если бы, Ники, сработал твой план воздушного вторжения в Англию, — любил пошутить Монж, — то мне не пришлось бы нынче качаться на этой посудине, выворачивая внутренности за борт.

— Мне не хватило лишь нескольких воздушных шаров, — возражал Конте. — И мы с тобой уже спокойно попивали бы чаек в Лондоне, если бы ты не пустил все деньги до последнего су на отливку бесконечных пушек.

Нынешний век изобиловал новыми идеями ведения войны. Я помню, как совсем недавно, в минувшем декабре, французские специалисты отвергли проект моего соотечественника Роберта Фултона по созданию подводных военных кораблей. Всплывали даже предложения об устройстве туннеля под Ла-Маншем.

Собрания этих сведущих в разных областях знаний мирных умников и штабных офицеров Наполеон назвал своими институтами; он зачастую сам выбирал для них тему и назначал участников дебатов, вовлекая нас в сумбурные дискуссии о политике, устройстве общественной жизни, военной тактике и науке. Три дня мы дискутировали о преимуществах, связанных с правами собственности, и порождаемой ими разъедающей зависти; одно вечернее обсуждение посвятили нашему столетию в жизни Земли как планеты, другое — толкованию сновидений, и еще несколько — вопросам религиозной истины или пользы. Тогда-то и стали очевидными внутренние противоречия Наполеона; он мог сначала посмеяться над идеей существования Бога, а потом перекреститься от волнения по усвоенной с детства корсиканской привычке. Трудно сказать, какую веру он сам исповедовал, но проявил себя Бонапарт как твердый приверженец религии в качестве средства управления народными массами.

— Если бы я нашел мою собственную религию, то смог бы завладеть Азией, — поведал он нам.

— По-моему, Моисей, Иисус и Мухаммед осуществили эти планы до вас, — сухо заметил Бертолле.

— А по-моему, — подхватил Бонапарт, — священные писания иудеев, христиан и мусульман имеют общие корни. Все они поклоняются одному-единственному богу. Не считая нескольких мелких подробностей, вроде того, кто из пророков изрек последнее слово, эти религии скорее сходны, чем различны. Если мы объясним египтянам, что приветствуем союз вероисповеданий, то у нас не будет никаких религиозных осложнений. Как Александр, так и римляне благоразумно разрешали завоеванным народам поклоняться своим богам.

— Именно верующие сходных религий наиболее ожесточенно сражаются из-за этих мелких различий, — предостерег Конте. — Не забывайте о войнах между католиками и протестантами.

— Однако разве в наш просвещенный век мы не вернулись к разумному началу? — возвысил голос Фурье. — Надеюсь, человечество вскоре осознает целесообразность мирного сосуществования.

— Ни один верноподданный не станет размышлять о целесообразности, взяв в руки оружие, — парировал воздухоплаватель.

— Александр покорил Египет, объявив себя сыном как греческого Зевса, так и египетского Амона, — сказал Наполеон. — Я намерен относиться с равным снисхождением как к Мухаммеду, так и к Иисусу.

— Пока вы, подобно Папе, противоречите сами себе, — проворчал Монж. — Как же тогда вы относитесь к атеизму, провозглашенному революцией?

— Как к установке, обреченной на провал, самой большой ошибке. Совершенно неважно, существует Бог или не существует. Но как только вера или даже суеверие вступает в схватку со свободой, старые заветы неизменно одерживают верх над новыми идеями в людских душах. — Такого рода многообещающие политические суждения Бонапарт цинично использовал, противопоставляя свой интеллектуальный авторитет знаниям ученого собрания. Ему нравилось поддразнивать нас. — Кроме того, именно боязнь божественной кары удерживает бедняков от убийства богачей.

Наполеона также очень интересовала реальная подоплека мифов.

— Возьмем, к примеру, воскрешение и непорочное зачатие, — заявил он нам однажды вечером, не обращая внимания на изумленный взгляд рационалиста Бертолле. — Подобные истории встречаются не только в христианстве, но и в бесчисленных древних верованиях. То же самое случилось с вашим масонским Хирамом-Авием, верно, Тальма?

Он относился с вниманием к моему другу, рассчитывая, что этот журналист похвально отзовется о нем в газетных статьях, отсылаемых во Францию.

— Такие легенды очень распространены, невольно начинаешь подозревать, что им могли предшествовать реальные события, — поддержал его Тальма. — Является ли смерть окончательным завершением жизни? Или ее можно избежать или отсрочить на произвольное время? Почему фараоны уделяли ей так много внимания?