Фиделис Морган - Королевы-соперницы

Убегая, Сара, по-видимому, забрала с собой все свои пожитки.

Элпью спустилась вниз. Как странно чувствуешь себя, шаря в вещах умершего человека. Она поежилась и вошла в кухню.

Годфри деловито насаживал куски хлеба на большие вилки, которые графиня несколько лет назад стащила у паркового сторожа. Тот собирал ими опавшие листья.

— Хотите тост?

Элпью села на кровать и вздохнула:

— Нет, спасибо. Хочу прилечь и подумать. Может, поработаю над Страстями. — Она легла и открыла книгу. — Что это за запах? — Она принюхалась и повернулась на бок. — Фу! Это ты, Годфри? — Сморщившись, Элпью повернулась к стене и вдохнула. — Господи, Годфри, откуда он идет? — Она снова опустила голову на подушку и тут же села на кровати. — От моей постели. — Она вскочила и присмотрелась к покрывалу. — Это же моча! — Обернувшись, она злобно посмотрела на Рыжика, который, задрав заднюю ногу, энергично вылизывал под хвостом. — Мерзкая тварь! Он надул на мою подушку!

— Он не хотел ничего плохого. Бедняжечка. — Годфри сердито посмотрел на Элпью. — Он потерял хозяйку, которая была чудесной женщиной. Так что оставьте его в покое.

Пес перестал вылизываться и заворчал в сторону Элпью.

— С меня довольно. — Она схватила книгу трудов Гоббса. — Я ухожу наверх.

— Рейкуэлл! — Йомен Джонс вел графиню по спиральной лестнице в свою комнату в Бошампской башне. — Его трудно забыть. Ужасный тип, но обладает неким странным обаянием.

— В каком смысле странным?

— Скажем так, я ни разу не поддался его чарам, графиня. И по какой-то причине оказался единственным. Но что касается его последнего вечера здесь, то я все помню. Я стоял на страже. Его комната находится прямо над моей. Вместе с несколькими другими заключенными он пошел на службу в часовню. Его не было в комнате примерно полчаса, потом он вернулся.

— Почему вы так хорошо это запомнили?

— Мне показалось странным, что этот юноша вдруг сделался таким набожным, чего раньше за ним не водилось. Но мой товарищ, йомен Партридж, объяснил, что в тот вечер Рейкуэллом овладела суеверная убежденность, будто если он посетит службу, то суд закончится благополучно. Так и получилось. Я готов был поклясться, что его приговорят за убийство. Но нет! Как и раньше, их светлости посчитали возможным оправдать его.

— Почему, по-вашему, это произошло?

— Кто знает? Похоже, у него был очень хороший адвокат.

— Почему вы так думаете?

— О, он трудился день и ночь, чтобы услужить его светлости. Приходил сюда даже после полуночи накануне суда с бумагами и шкатулками.

— А зачем?

— Наверное, какое-то последнее прошение. Смягчающие обстоятельства. Я помню, слышал, как дежуривший со мной тюремный надзиратель отодвинул внизу засов, впустил адвоката и тот поднялся по этой лестнице.

— Он долго там пробыл?

— Всего несколько минут. Помню, мне стало жаль его. Я представил, как он тащится по городу среди ночи ради этого негодяя Рейкуэлла. Да еще в такой холод. Этот бедолага завернулся в длинный плащ, обмотался шарфом, а шляпу надвинул на глаза. И громкие голоса я слышал. Рейкуэлл орал, что это недостаточно хорошо и тому подобное. Я бы сказал ему, куда это засунуть.

— Вы не проводите меня в часовню?

Часовня Святого Петра в оковах стояла сразу за эшафотом.

— Здесь отлетело немало знаменитых голов, — заметил йомен Джонс, возвращаясь к заученному повествованию. — Леди Джейн Грей, Эссекс, Анна Болейн, Катрин Ховард. В этих стенах было осуществлено всего семь казней. Все довольно неприятные для тех монархов, по чьему приказу они выполнялись.

— А кто же остальные?

— Маргарет Поул, семидесятилетняя леди, которой боялся Генрих Восьмой, придворная дама Катрин Ховард и лорд Гастингс за заговор против Ричарда Третьего. Полный список тех, кто здесь похоронен, поражает воображение: Томас Мор, епископ Фишер... — Хотя в часовне было пусто, йомен понизил голос, когда они поднялись на паперть. — Герцог Монмутский и надзиратель за кровавой расправой над ним и его сподвижниками, судья Джеффрис ...хотя его семья несколько лет назад забрала тело. — Он открыл тяжелую дверь, ведущую непосредственно в часовню. — Только когда герцог Монмутский лишился головы, сообразили, что с него никогда не писали портретов, поэтому голову быстренько пришили на место и привели портретиста. Оттого-то на картине у него такое бледное лицо.

Графиня посмотрела в сторону алтаря. Все так, как она и ожидала. Массивная деревянная запрестольная перегородка не пускала свет в алтарь, по обе стороны от прохода тянулись громоздкие ряды-кабинки, одни футов шести высотой, другие пониже, с красными шторами на латунных перекладинах.

— Как видите, часовню обновили, снабдив современными деталями. — Йомен по-прежнему придерживался заученного рассказа для сопровождения экскурсий.

Графиня и сама видела, что в часовне, как и в большинстве городских церквей, небольшие компании, которые не хотели смешиваться с простонародьем, могли разместиться отдельно, наподобие того, как постоянные члены суда имели личные столовые комнаты. Графиня заглянула в пару из них.

— А куда помещают заключенных? Думаю, сложно обеспечить их охрану.

— Их сажают на места духовенства, как и других...

— Других?

— Йоменов, губернатора, лейтенанта и других официальных лиц его величества.

— А если узник убежит?..

— О, волноваться не о чем, графиня, потому что их пересчитывают при входе и выходе, и мы тут же видим, если кто-то отстал.

Но графиня выяснила о Рейкуэлле все, что нужно, и теперь точно знала: это он стащил с нее парик у Йорк-Билдингс в ночь, когда убили Анну Лукас.

Элпью рассматривала кровать Ребекки. Она казалась весьма удобной. Можно лечь и почитать. Когда Элпью уже присела на одеяло и принялась расшнуровывать ботинки, она вспомнила слова констебля и вскочила. «Ее тело было изъедено язвами...» Внезапно дорогая перина и мягкие шерстяные одеяла утратили все свое очарование. Элпью посмотрела на маленькую кровать Сары. Простыни казались не очень-то чистыми. Вместе взятое, это привело Элпью к решению: нужно как можно скорее перестирать все постельное белье.

Она стала осторожно снимать с кровати простыни и кидать в кучу, которой они с Годфри займутся попозже.

Когда Элпью добралась до последней простыни на Сариной кровати, на пол упал клочок бумаги, обмотанный зеленой лентой. Элпью развернула его. Там не было ничего, кроме нескольких букв:

В.В.Д.В.Д.Б.VIII.P.XX.

Она сунула бумажку в карман.

Садясь на Сарин матрас, Элпью обратила внимание, что каркас кровати украшен по центру петлями. Элпью потянула за край деревянной кровати, и он стал подниматься. Вся конструкция убиралась в квадратный ящик размером с сундук, с какими обычно путешествуют джентльмены. Элпью никогда не видела ничего подобного и понадеялась, что за мебелью никто не придет, потому что решила оставить складную кровать себе. Закрепив ее в сложенном виде, она уселась на нее и взялась за книгу. Но в этот момент внизу хлопнула дверь — пришла графиня.