Фиделис Морган - Королевы-соперницы

— Средний?

— Да. Огромный спрос на большой размер, значительный — на средний. Очень немногие покупают маленький, хотя, по моему опыту, большинству мужчин требуется именно он, и я считаю, что большие лучше послужили бы колпаками тем тщеславным дуракам, которые их покупают.

— А эти мужчины, они пользуются ими, чтобы предотвратить беременность?

— Чтобы избежать появления нежеланных детей, да... — Мамаша Блэкем указала на верхние полки, уставленные непонятными металлическими инструментами. — В противном случае последствиями приходится заниматься мне. Ко мне приходят женщины, и я делаю им аборты. Мужчины по большей части платят за операцию, потому что они обычно женаты и, можно не уточнять, не на тех женщинах, которых обрюхатили. Однако в наши дни презервативы часто используют для того, чтобы уберечь джентльменов от венерических заболеваний.

Графиня издала звук, похожий на кудахтанье.

— Сифилис и гонорея расцвели пышным цветом, и если вам не повезло и вы заразились, то это смертный приговор. Мало кто из мужчин готов полностью отказаться от плотских утех, и перед лицом этой опасности они удовлетворяют свое сладострастие в местах и с женщинами, которые легко...

— Вы продаете много «Фаллопиевых защитников»?

— Зависит от того, что в данном случае понимать под словом «много». Мужчины в основном покупают более дешевые.

— А Ребекка Монтегю никогда их у вас не покупала?

— Мистрис Монтегю, актриса? Роксана? Нет.

— А ее служанка Сара?

— Я ее не знаю, поэтому и сказать не могу. Но женщины крайне редко покупают эти вещи.

— А лорд Рейкуэлл? — поинтересовалась графиня.

— О, этот! О его амурах осведомлен весь город. И — да, он действительно покупает фаллопиевы. Хотя, если мне не изменяет память, он брал большой размер...

— Само собой. — Графиня разглядывала странный ком чего-то похожего на мясо. — А это что?

— Ах, дамы, это мужское орудие, пораженное сифилисом.

Графиня всматривалась в темную витрину.

— А как вы его получили? Отрезали у кого-то?

— Он сделан из воска. — Мамаша Блэкем рассмеялась. — Его мне оставил местный хирург, который изучал эту страшную болезнь и располагал множеством образцов как внешних, так и внутренних проявлений сифилиса. Естественно, он и сам от него умер.

— Вероятно, слишком тщательно проводил свои исследования, — заметила графиня, прищуриваясь на ужасающий предмет.

— Он также оставил мне и все выставленные здесь бумаги.

— Боже, сохрани нас! — Графиня присмотрелась к содержимому других витрин. В одних помещались муляжи младенцев, покрытых струпьями, в других — различные части тела взрослых, покрытые мокнущими язвами. — Какая отвратительная вещь этот сифилис.

— Да, мадам, это коварный пришелец, ниспосланный Всемогущим, чтобы обуздать нашу непомерную похоть. Его так легко подхватить от нескромного прикосновения, особенно во время совокупления или при содомском грехе.

— Мне повезло, — сказала графиня. — За всю жизнь я спала только с двумя мужчинами. С королем и со своим мужем.

Мамаша Блэкем усмехнулась:

— Многие женщины, сами того не зная, заражаются от своих мужей. А мужчины делают вид, что ничего не произошло. Бедные жены считают, что страдают от кори или ветряной оспы, и так не узнают правды даже на смертном одре.

— Какими же негодяями могут быть мужчины. — Графиня медленно переходила от одной жуткой витрины к другой. — Если бы жены узнали, они наверняка погнались бы с ножом или пистолетом за теми, кто их заразил, и отомстили бы, потому что, занимаясь с ними любовью, их мужья практически убивали их.

— А узнать, заражен ли мужчина, можно, только обследовав его орудие? — спросила Элпью, лихорадочно перебирая в памяти всех своих любовников.

— Ах, если бы жизнь была такой легкой, — вздохнула мамаша Блэкем. — Многие зараженные выглядят цветущими и здоровыми, никаких внешних признаков, кроме зеленоватых выделений. Но как раз в этот период эти люди наиболее заразны. Только с приближением смерти проявляются признаки, которые выдают эту болезнь. Язвы на лице, тело покрывается сыпью, фурункулами, бубонами и язвами, затем начинает разрушаться нёбо...

— Что? — Графиня снова развернула свой веер.

— Нёбо разъедается изнутри, начиная с язычка, пока не проваливается нос. Иногда сифилитик пьет, а через нос у него все выливается. Затем он лишается и самого носа.

— Миледи! — Элпью схватила графиню за руку. — Вы думаете о том же, о чем и я?

— Синьор Руджеро Лампоне! Еще один «Р». — Графиня скривилась и сложила веер. — У него вообще нет носа.

Графиня и Элпью без труда нашли на площади мальчишку-факельщика, который проводил их до Мурфилдса и жилища Лампоне. Они обходили гуляк, которые, покачиваясь, шли от столба к столбу, размахивая кружками с элем и распевая непристойные песни. Во время своей продолжительной прогулки женщины миновали много темных, укрытых тенью переулков. И на всем пути их сопровождали выкрики и стоны совокуплений.

— Неужели, Элпью, все только этим и занимаются, вот так? Неужели порок притаился за каждой дверью? Неужто Лондон превращается в Содом?

Факельщик насмешливо фыркнул. Дальше они шли в молчании. Пройдя через Мургейтские ворота, мальчик обернулся.

— Я подожду вас здесь, если желаете, но по полям ночью не пойду. Это место небезопасно для пешеходов, здесь столько всякого отребья.

— Но ты же сказал, что проводишь нас до места, — рассердилась Элпью.

— Мне дорога жизнь, — ответил мальчишка. — Я еще молодой. Если нападут на пару таких старух, как вы, что с того, а у меня вся жизнь впереди.

— Ах ты, дерзкий пройдоха! — Элпью выхватила у него факел. — Тогда жди нас здесь. Если мы не вернемся к тому времени, как пробьет час, зови стражу. Эта леди очень важная персона. Ее зовут графиня Эшби де ла Зуш, и она личный друг короля.

— Да что вы? — Мальчик окинул графиню презрительным взглядом. — Что ж, бывает, и коровы летают.

Элпью уже собралась двинуть нахалу в ухо, когда графиня потянула ее за локоть.

— Идем, Элпью. Чем скорее сделаем, тем скорее вернемся домой и благополучно заснем в наших теплых постелях.

Элпью подняла факел повыше, и женщины двинулись по топким лугам Мурфилдса. Единственными звуками были уханье совы да чавканье их шагов. Дойдя до центральной известняковой дорожки, женщины оглянулись. Огромные вытянутые очертания Вифлеемской больницы высились позади них.