Игорь Минутко - Золотая братина: В замкнутом круге

– Да, да, – прошептал Иван Кириллович, – я знаю бывших хозяев нашего особняка. Читал, изучал. А в архиве не был. Это еще отец, наверное, в архиве, о котором вы говорите, получил копии всех документов. Вы обратили внимание на то, что я вам передал копии?

– Конечно, – кивнул Табадзе, быстро взглянув на наручные часы. – Так вот, этот профессор и академик, предъявив все необходимые документы, приступил в читальном зале архива к изучению всего, что было в папке «Усадьба князей Дорыгиных на Зацепах». Работал там «ученый» долго, месяца полтора. Столько времени ему понадобилось, чтобы незаметно переснять все чертежи архитектурного плана усадьбы. Виртуоз! Ухитрился!

– А как вы узнали?

– Элементарно. Мы предъявили не фальшивые, а подлинные документы (они открывают нам доступ, если понадобится, в любой архив страны, относящийся к российскому искусству) и получили ту же папку «Усадьба князей Дорыгиных в Зацепах», поинтересовались, кто заказывал ее, начиная с 1956 года, то есть, Иван Кириллович, с открытия вашего музея. И представьте себе… Вы не поверите! Изучали документы в ней только два человека за минувшие десятилетия: в 1962 году – ваш отец, Кирилл Захарович Любин, а в 1998 году – «академик»-умелец. Оставалось последнее: попытаться отыскать этого любителя дворянских усадеб, хотя я заранее знал результат. Он, естественно, оказался нулевым. Не значится «профессор» в институте, в котором он якобы преподавал русскую историю, не обнаружили его и в списках российских академиков, нет и не было и среди чинов Общества изучения русской усадьбы. Но надо было убедиться. Теперь вы понимаете, чей посланник этот «ученый»?

– Да. То есть нет.

– Ваш второй вопрос, Иван Кириллович, ведь рядом? Так?

– Рядом… Кто они?

– У вас нет предположений?

– Есть… Теперь, вот только сейчас, Арчил Тимурович. Наши соседи напротив – Военно-патриотическое общество «Меч России».

– Именно так. А теперь, уж простите, время поджимает, ускорим темп беседы. Момент! – В руках Табадзе появился его кейс.

«И как это получается у Арчила Тимуровича? – подумал Любин. – Будто этот кейс следует за своим хозяином сам по себе и появляется когда надо». Из кейса глава фирмы «Барс» извлек конверт из плотной бумаги, вынул из него цветную фотографию, протянул Ивану Кирилловичу:

– Посмотрите внимательно. Узнаете кого-нибудь из этих трех джентельменов?

На фотографии на фоне смутного городского пейзажа стояли трое пожилых мужчин в белых летних костюмах: загорелые лица, широкие улыбки. Двое по бокам, высокие, сразу видно, крепкие, похожие друг на друга, как близнецы, а между ними – кряжистый широкоплечий господин, на полголовы пониже «близнецов». Окладистая седая борода, аккуратно подстриженная, высокий лоб, в который врезались две глубоких морщины, затемненные стекла очков, жестко сжатые губы выразительного рисунка.

– Постойте! – вскочил Иван Кириллович. – Постойте!.. – прошептал он. – Да ведь это… Это Никита Васильевич Докунин, только состарился… Лжеграф? Он?…

– Он. А по бокам его старшие братья: Виктор Васильевич и Николай Васильевич. Теперь они Воробьевы. А все трое – дети Василия Никитича и, следовательно, внуки Никиты Никитича Толмачева.

– Объясните…

Табадзе налил в высокий хрустальный бокал минеральной воды, протянул его Любину.

– Выпейте, Иван Кириллович, и успокойтесь. Как любил говаривать первый и последний экс-президент Советского Союза, «ситуация под контролем».

Директор музея залпом выпил всю воду.

– Начнем с Никиты Васильевича Докунина, вашего лжеграфа…

– Нет! – запротестовал Любин. – Давайте считать, что лжеграф наш с вами общий.

– Не возражаю, – спокойно согласился Арчил Тимурович. – Итак… За убийство графа Алексея Петровича Оболина в Риме в 1996 году нашего, как вы утверждаете, лжеграфа судили в Италии, он был выдан советской стороной властям этой страны как ее подданный. Приговор – пятнадцать лет тюрьмы. Мы недавно уточнили: в России он появился в 2004 году, то есть через восемь лет после приговора. Очевидно, досрочное освобождение.

– Но как вы узнали? И эта фотография? – Иван Кириллович глаз не мог оторвать от трех внуков Никиты Васильевича Толмачева.

– Мир тесен. Особенно мир огромных денег. Есть в Москве закрытый для общественности (не для властей, конечно) корпоративный клуб «Три нуля» – наших миллиардеров и миллионеров. Разумеется, не всех. Там своя жесткая иерархия. В этом клубе немало обитателей нашего «городка», который выразительно раскинулся за этим окном. Согласитесь, впечатляет?

– Да, впечатляет.

– Ну и другие персоны, которые, случается, попадают в орбиту дел моего предприятия. И… выдам вам маленькую тайну. Вы ее потом постарайтесь похоронить в своей памяти.

– Непременно похороню, – поспешил заверить Любин.

– В клубе «Три нуля» среди обслуги есть наши люди. В советское время в КГБ они назывались сексотами.

– Знаю. Секретные сотрудники.

– Совершенно верно. Словом, есть у нас список членов клуба, их фотографии, любительские кинофильмы. У них, естественно, свои фотографы и кинооператоры. Вот один из них – «наш». Эта фотография – его произведение. У меня их – целая коллекция. Дальше так, пунктирно: мы установили, что владельцами общества «Меч России» являются братья Воробьевы, Виктор Васильевич и Николай Васильевич. Фамилия незапоминающаяся, но моя память нарисовала список членов клуба «Три нуля». В нем Воробьевы под номерами сорок два и сорок три.

– Но, Арчил Тимурович, как вы установили, что это именно внуки Никиты Толмачева?

Табадзе усмехнулся:

– А эта фотография? Кстати, она – случайность. Между двумя старшими братьями могло и не быть лжеграфа. Предположим, Никита Васильевич умирает в тюрьме, или не появляется в России за год-два до операции «Икс»…

– Похищения… Второго похищения «Золотой братины» из музея?

– Именно. И это просто счастливый случай. Судьба идет нам навстречу. Но на фотографии могло и не быть лжеграфа. Только мои предположения, догадки. Еще – отчества совпадают. Всего этого для установления того, что братья Воробьевы – внуки Никиты Толмачева, недостаточно. Но! Помните Вениамина Георгиевича Мирова?

– Конечно, помню.

– Царство ему Небесное…

– Как?! Вениамин Георгиевич умер?

– Да… Пять лет назад. Обширный инфаркт. А еще жить бы и жить. И если бы не он в финале того дела о «Золотой братине»… Вам известно о внезапной смерти Василия Никитича Докунина на теплоходе «Сергий Радонежский», когда рухнул их план похищения сервиза?

– Разумеется, известна.

– Так вот, когда «скорая помощь» увезла с пирса тело Василия Никитича, наш шеф Миров дал указание нам: при вскрытии трупа, все оформив по закону, получите ДНК умершего. «Кто знает, – сказал тогда Вениамин Георгиевич, – вдруг в будущем пригодится…» Никому из нас тогда и в голову не пришло сделать это, и мне в том числе. Выполняли поручение Мирова. И вот пригодилось ДНК Докунина-Толмачева. Сейчас. А получить ДНК братьев Воробьевых было делом техники. Ведь все эти миллиардеры и миллионеры – люди, можно уточнить, грешные, с немалым букетом всяческих болезней – лечатся в самых современных, тоже закрытых, баснословно дорогих клиниках. Нам известны эти клиники. Дальше не продолжаю. Вы, безусловно, Иван Кириллович, догадываетесь…