Геннадий Босов - Сильбо Гомера и другие

Испанские конкистадоры начала XVI века в Америке как бы перенеслись на пять — десять столетий своей истории назад, наблюдая пышные «варварские» похороны индейских владык или слыша о них совсем свежие рассказы. И действительно, как убедились потом испанские и португальские грабители могил в Новом Свете, индейские захоронения, которых было больше, чем конкистадоров на завоеванном континенте, хранили несметные богатства. Еще бы, если, например, «золотообильный народ», инки Перу, заботились о потусторонней жизни ничуть не меньше, чем о жизни земной. У них тоже, как когда-то у европейцев, считалось, что если не взять с собой в загробное царство побольше вещей и ценностей, то там придется вести нищенское существование. Знатных инков королевской крови они хоронили в роскошных накидках, расшитых золотом и серебром, их священные мумии богато украшали драгоценными камнями и металлами, в усыпальницы помещали ценнейшие ювелирные изделия, украшения, золотую утварь и многое другое, чему испанские солдаты не находили аналогий в своей культуре и чего не могли понять в культуре завоеванных ими народов Америки.

Еще до прихода испанцев у инков сохранялась традиция воздвигать каждому новому правителю свой собственный дворец, в то время как старый вместе с его сокровищами оставался нетронутым и никто, даже инка-наследник, не имел права воспользоваться богатствами умершего предшественника. Каждый покинутый дворец превращался в своеобразный музей, место поклонения всех инков. Однако этот традиционный обычай был нарушен в первый и последний раз, когда испанцы уже вторглись в пределы Перу. Тогдашний правитель Инка Васкар, или Уаскар, как называли его испанцы, во время междоусобной войны с братом Атауальпой за отцовское наследство приказал взять сокровища своих предков, считая неразумным, чтобы «мертвые владели всем лучшим в королевстве».

Такие же традиции культа мертвых существовали и у индейцев чибча-муисков в Колумбии. «Колумбийский Тацит», испанский монах-францисканец Педро Симон, прекрасно знавший жизнь и обычаи индейцев чибча-муисков, рассказывал своим современникам о похоронах знати и правителей «страны Эльдорадо». Он писал: «Женщины и рабы, которые более всего любили его, следовали за ним, так как это было принято между ними. Предварительно их опаивали специальным настоем, после чего они теряли сознание. На могиле сипы Намекеие было убито несколько десятков рабов…»

Особой пышностью у чибча-муисков сопровождались погребения племенной знати и правителей, тела которых мумифицировались и прятались в потаенных местах, известных только родовым жрецам, руководившим похоронами. В «скрытых могилах» покоились целые династии умерших правителей, и их потом десятилетиями разыскивали захватившие страну испанцы. Добыча окупала все расходы по таким «раскопкам»: тело правителя, уложенное в специальное золотое сиденье, было завернуто в тончайшие плащи, украшенные крупными изумрудами. Вместе с владыкой и его мертвой свитой в могилу помещались все его драгоценности, дорогая утварь, одежды и даже мешки, полные бобов какао, кувшины с чичей (маисовым вином), корзины с пищей…

Последний потомок одного из верховных правителей чибча-муисков, «позолоченного человека», Хуан де Гуатавита, умерший в конце XVI века, рассказал много интересного и необычного о жизни своего народа испанскому хронисту Родригесу Фресле, с которым он был дружен. Записи хрониста дожили до наших дней, и в них можно прочесть следующее. Тот у чибча, кто жил с почетом, в окружении прославленных воинов и под покровительством богов, должен был так же пышно и достойно умереть. После смерти тело вождя или правителя, представителя индейской знати переходило в руки жрецов, и те приступали к изготовлению священной мумии. Они извлекали внутренности и высушивали тело на медленном огне, а затем натирали его смолой дерева «мокоба». В желудок, глаза, рот, ноздри и уши покойного они закладывали золотые шарики и знаменитые отборные колумбийские изумруды, чем поистине была богата испанская колония Новая Гранада. Действительно, «зеленый лед», как называли изумительные по красоте драгоценные камни, сопровождал испанских солдат с первых же их шагов по земле муисков…

Когда испанцы вторглись на Боливийское плато, правители и знать чибча-муисков бросились прятать свои сокровища. И до сих пор местонахождение многих индейских кладов остается неизвестным. Как сообщают хронисты, все рабы, выполнявшие работы по сокрытию ценностей индейских владык, были потом безжалостно перебиты, чтобы никто из них не разгласил тайны погребенных сокровищ (а может быть, этого требовал сам ритуал «захоронения»?). Испанские хронисты, живо интересовавшиеся слухами о кладах «владык Эльдорадо», писали, например, что в переноске сокровищ касика (вождя) Чиа принимали участие 100 рабов. По окончании работ, которые велись в большой тайне, они были убиты вместе с двумя «капитанами», руководившими захоронением «клада Чиа».

Один из верховных правителей в стране чибча-муисков, «золотой человек» — Гуатавита, дабы надежней спрятать свои богатства, вызвал доверенное лицо — сборщика налогов — и вручил ему командование над стражей и ста рабами-носильщиками, доставлявшими сокровища в тайную горную пещеру.; Затем, когда работы были окончены и отряд возвращался назад, на них неожиданно из засады напал второй отряд индейцев, специально посланный предусмотрительным правителем, и участники операции «золото Гуатавиты» были все до единого перебиты… Другой местный касик, Симихака, испросив разрешения у Гуатавиты, бывшего главным хранителем священного озера Гуатавита, нагрузил сокровищами сорок рабов и принес все свои богатства в жертву Великой женщине-змее, «хозяйке озера», по поверьям индейцев обитавшей в его божественных глубинах. За Симихакой последовали и другие вожди, поэтому много золота навсегда исчезло в водах знаменитого озера Гуатавита.

В арабских сказаниях и легендах тоже известен способ утаения сокровищ, при котором уничтожались свидетели захоронения клада. В одном из таких сказаний мы читаем: «…после смерти отца твоего я отвезла его сокровища на верблюдах, мулах и лошадях в горы и спрятала их там в потайном месте, на расстоянии трех миль от города. А было у меня более двухсот верблюдов, и каждый из них вез сундук, полный сокровищ, и столько же было мулов и лошадей. А в этих сундуках лежали золотые изделия, драгоценные камни, алмазы, сердолик, халцедон, кораллы, жемчуг и изумруды — все то, что мало весит и много стоит. И когда я привезла все эти сокровища в ту долину, скрытую в горах вдали от городов и селений, я закопала их в землю. Потом я приказала своим людям — а из осторожности я взяла с собой только сорок эфиопов, моих рабов, — построить сверху каменный мавзолей. И когда я кормила рабов, я положила им в еду смертельный яд, и они, поев, тотчас умерли — ни один из них не остался в живых. Теперь никто, кроме меня, не знает дороги к сокровищам…»