Виктор Егоров - Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

Все с напряжением стали прислушиваться к переговорам Панкова с командиром звена истребителей, поднявшегося навстречу “юнкерсу”. Командир сообщил, что в ответ на предложение приземлиться “юнкерс” пошел было за истребителями, на советскую территорию, а затем неожиданно повернул в сторону Турции.

Все ждали, что скажет Панков. Он приказал:

— Открывайте огонь.

В это время между “юнкерсом”, появившимся над Ираном, и вторым самолетом, который летел вслед за ним, но находился еще над Турцией, шли радиопереговоры. На первом самолете была группа немецких боевиков, на втором — руководитель операции полковник Гардт. Это по его указанию первый самолет пытался ускользнуть от советских истребителей.

— Наш первый самолет лег на обратный курс. Как быть нам? — спросил командир корабля Гардта.

Тот, помедлив несколько секунд, проворчал какое-то ругательство и приказал:

— Возвращайтесь на базу. Первый самолет пусть следует за нами.

Но выполнить этого “юнкерс” уже не смог. Советские истребители открыли огонь.

— Самолет загорелся и, падая на советскую территорию, взорвался, — доложили с головного истребителя.

И, словно подтверждая это, вдалеке раздался глухой гул.

— Передайте, что мы вылетаем к месту падения самолета. Пусть дает нам координаты, — приказал Панков радисту и, обернувшись к чекистам, скомандовал: — В самолет!

Записав координаты, Панков сказал радисту:

— Передайте начальнику отряда, чтобы выслал к месту падения самолета машины, в том числе и санитарную.

В самолете все сидели молча. Уже светало. Летчик подал знак. Первым прыгнул Панков. Идя за ним к дверце, Авдеев вспомнил о своем больном сердце, но махнул рукой и тоже прыгнул.

Приземлились благополучно.

Взрыв был настолько силен, что от “юнкерса”, который немцы использовали обычно для десантирования небольших групп, остались лишь обломки, разметанные в радиусе километра. Сравнительно целым оказался лишь мотор, он глубоко врезался в землю. Никаких документов, даже обрывков бумаги обнаружить не удалось, но по найденным парашютам, частям пистолетов, автоматов, миномета, стреляющего снарядами большой разрушительной силы, было очевидно, что на сбитом самолете летела ожидавшаяся группа боевиков.

Появились машины, посланные из отряда. На месте взрыва делать было нечего, и Панков дал команду уезжать.

Ночью группа чекистов отправилась арестовывать Анджея Глушека.

Многие в Тегеране удивлялись, почему он, будучи материально обеспеченным, не живет там, где все иностранцы, а уединился со слугой-иранцем в лачуге на окраине. Когда его спрашивали об этом, Глушек, ухмыляясь, отвечал, что бежал туда от городского шума.

Чекисты шли по переулкам между глухими глинобитными стенами. Казалось, что они идут по дну высохшего канала. Ожесточенный лай собак преследовал их с обеих сторон.

Подошли к дому Глушека, окружили его. Смирнов постучал в калитку. Никакого ответа. Пришлось постучать еще. Им ответил только громкий собачий лай. Наконец во дворе заскрипела дверь. Вышедший из дома зашлепал наспех надетыми туфлями. Звякнула щеколда, калитку открыл иранец с фонарем в руках. Поднимаясь с постели, он, видимо, впопыхах не нашел одежды и накинул на себя одеяло. Встречая гостей, иранец низко кланялся и гостеприимно разводил руками, словно предлагал в дар весь дом. От этих движений одеяло распахивалось, обнажая грузную фигуру в нижнем белье.

— Да буду я вашей жертвой. Не знаю, за что аллах так милостив к нам, послав столь приятных гостей, — рассыпался он в любезностях, бросая настороженные взгляды в темноту, где виднелась группа советских офицеров.

Неизвестно, сколько времени продолжал бы он изощряться в восточной учтивости, если бы Смирнов не отстранил его и не вошел в дом.

У кровати в белоснежном белье и шелковой пижаме стоял Глушек. Увидев советского офицера, он метнулся к тумбочке, но Смирнов схватил его за руку.

Глушек поник головой и бессильно опустился на кровать.

Когда Илья вернулся в Тегеран с ирано-турецкой границы, было решено арестовать Махмуд-бека. Панков и Авдеев вызвали Смирнова.

— Вам надо выехать в расположение племени Махмуд-бека, арестовать его и привезти в город Казвин, где расположен штаб наших войск. Там мы поговорим с ним. Махмуд-бека обязательно надо взять живым, — сказал Панков.

— Все понятно, товарищ генерал. Разрешите идти?

— Желаю удачи.

— Не исключено, что в Берлине есть второй вариант организации террористического акта, который они попытаются использовать в связи с провалом первого, — заметил Панков.

— Они могли бы использовать своих парашютистов, укрывшихся у кашкайцев. Но парашютисты поставлены англичанами в такое положение, что не могут двинуться дальше расположения племени, у которого нашли приют.

— Николай Федорович, на нас лежит большая ответственность. Надо до максимума усилить охрану конференции, личную охрану глав государств.

— Товарищ генерал, мы приняли все возможные меры на случай, если покушение попытаются осуществить какими-либо другими путями.

Смирнов вернулся из Иранского Азербайджана и доложил, что Махмуд-бек бежал, его настигли при попытке перейти границу в Турцию, он оказал сопротивление и был убит иранскими пограничниками.

— Вот неудача. Он мне был очень нужен, — сказал Панков и, подмигнув Авдееву, спросил: — А что сказали бы по этому поводу иранцы?

— Когда счастье отвернулось, от халвы ломаются зубы, товарищ генерал, — ответил Смирнов.

И все присутствующие, довольные, что завершено тяжелое и ответственное дело, рассмеялись.

Поздно вечером, полный самых радужных надежд, мечтая о том времени, когда он возвратится на Родину, Илья шел домой. Он хотел утром рассчитаться с хозяином, забрать кое-что и перейти на квартиру, которую ему приготовили товарищи. Швейцарский гражданин Самуэль Зульцер должен был бесследно исчезнуть.

Открыв дверь в квартиру и включив свет, Илья увидел стоявшего в углу муллу. Он сразу узнал Реслера и не успел вытащить пистолет, как в руках Реслера появился “парабеллум”. Освобождаясь от широченного аба, Реслер замешкался. Илья прыгнул к нему и сильнейшим ударом под ложечку сбил немца с ног, тот упал с открытым ртом. “Парабеллум” очутился на полу. Илья поднял пистолет, связал эсэсовца крепкой полосой полотна, из которого состояла чалма.

— Предатель, ты убил Анну, — выдохнул немец.

Илья заткнул ему рот полою аба и позвонил по телефону Авдееву.

Вскоре несколько человек в штатском вошли в комнату. С ними был Авдеев.

— Заберите его в машину, — приказал он.

— Но немец в одежде муллы, его могут увидеть на улице, не оберешься неприятностей, — заметил Илья.