Джон Карр - Капитан Перережь-Горло

– Награду императора за капитана Перережь-Горло? – повторил Мерсье, внезапно появившись в открытой двери на той же стороне, где стоял Алан. – Это еще что такое?

Мишель уставился па него:

– Как вас понимать, капитан? Вы ведь из армии вторжения, верно? А об этом было объявлено вчера вечером.

– Да, но мы только что из Парижа. Что вы имели в виду под императорской наградой за капитана Перережь-Горло?

Мишель окинул взглядом пассажиров, задержавшись па высунувшейся из окна Мадлен и маячившем за ней смуглом лице Иды де Септ-Эльм. Затем он собрался с силами, намереваясь вовсю использовать представившуюся возможность.

– «По приказу императора, – провозгласил он пронзительным голосом, – любому мужчине или юноше из пяти корпусов армии вторжения – от рядового до капитана, – который доставит живым в военную полицию преступника, известного как капитан Перережь-Горло и, как теперь доказано, являющегося проникшим в лагерь англичанином… У Мишеля не хватило дыхания, и несколько секунд он был вынужден изъясняться жестами, прежде чем перейти к финалу.

– …будет немедленно выплачена сумма в сто наполеондоров и выдано столько вина или коньяка, сколько он сможет выпить за одну ночь. Подписано мною, Савари, командиром бригады и начальником военной полиции». И клянусь вам, дамы, – добавил Мишель, – весь лагерь превратился в сыщиков. Мой кузен, Луи-Сир из конных гренадеров, говорит, что они прочесывают всю территорию вдоль и поперек!

Никто не проронил ни слова.

– Что касается вас, месье, – продолжал признательный Мишель, оглядывая костюм Алана, – то надеюсь, что вас в лагере знают. Не хотел бы я, чтобы в вас хотя бы заподозрили капитана Перережь-Горло.

– Нет, с этим все в порядке, – успокоил его Алан, чувствуя, однако, что на висках у него выступили капли пота. – К счастью, у меня есть удостоверения…

– Но я же говорил вам, месье…

– Послушайте, Мишель! – рявкнул Алан с раздражением, совершенно чуждым его натуре. – Эта другая карета все больше удаляется от нас. Вам ее не догнать вовсе, если вы не поспешите. Подгоните ваших лошадей и обойдите их, но не ввязывайтесь ни с кем в ссору. Быстро отправляйтесь!

Мишель послал Мадлен воздушный поцелуй и вскочил на лошадь. Алан быстро влез в карету, чувствуя на себе любопытный взгляд томных глаз Иды де Сент-Эльм.

Кнут защелкал с бешеной энергией, лошади мчались галопом через лес Арбло. Ида не сводила подозрительного взгляда с Алана, сидевшего с коробкой на коленях.

– Давайте забудем о награде, обещанной императором, – предложил он. – Неизменное правило этого джентльмена – отвлекать в трудную минуту внимание людей и давать им новую тему для разговоров.

– Возможно, – заметила Ида, – этого правила придерживается не только император, а кое-кто еще. Как ты думаешь, Ален?

– Ничье внимание, – сказала Мадлен, – пи в малейшей степени не было отвлечено разговорами о награде. Быть может, ваше, капитан Мерсье?

– Нет.

– Алан утверждал, – быстро продолжала Мадлен, словно пытаясь заставить Иду переключить внимание на что-нибудь другое, – что капитан Перережь-Горло, очевидно, является руководителем революционного тайного общества. Я не понимаю его, но должна понять. Продолжай, Алан!

– Давайте подумаем, – заговорил Алан, переводя взгляд с Иды на Мерсье, – о тайном обществе «Олимпийцы», чьей эмблемой служит окровавленный кинжал. Допустим, их лидер, капитан Перережь-Горло, нанимает кого-то, кто совершает в лагере таинственные убийства с целью распространить панику и вызвать бунт. Но дал бы он хоть раз повод для подозрений, что этот наемный убийца – товарищ по оружию, солдат Великой армии, сидящий с ними за одним столом? Бьюсь об заклад, что не дал бы! Поэтому я и не верю в так называемого англичанина, как не верит, несмотря па все его заявления, и сам папаша Фуше. Стал бы английский агент оставлять па месте преступления три кин-жала, явно сделанные в Англии и с не полностью стертым именем оружейника? Сделал бы подлинный шпион Каслри, который должен говорить по-французски не хуже, чем на родном языке, такую нелепую ошибку, как подпись «Капитан Перережь-Горло»? Все эти факты бросаются в глаза, потому что с самого начала было задумано, чтобы их как можно скорее обнаружили. Капитан Перережь-Горло создал мифическую личность, чтобы в случае необходимости переложить вину на нее. Скажите, Мерсье, разве это звучит не убедительно?

– Убедительно в качестве теории, и притом весьма интересной! Но как доказательство…

– Подлинные доказательства, – откликнулся Алан, – можно обнаружить, рассмотрев последние два убийства. Вы слышали о них?

– Конечно!

– Ночью 16 августа рядовой Феликс Соломон из 7-го полка легкой пехоты был убит неподалеку от дома маршала Сульта. Соломон был заколот в сердце, прямым горизонтальным ударом спереди, оружие забрал с собой убийца.

Вы, наверное, слышали, что четвертая жертва была убита таким же образом?

– Я слышала об этом, – вмешалась Мадлен.

– Отлично! – сказал Алан, открывая коробку и снова вынимая кинжал. – Теперь, Мерсье, предположим, что вы убийца, наносящий удар. Представьте себе, что вы подкрадываетесь к жертве. И покажите, как вы будете держать этот кинжал, чтобы нанести удар в сердце прямо по горизонтали!

Фонарь с рефлектором, висящий на задней стенке, раскачивался и мигал. Внутри плоского маленького фонаря пламя свечи колыхалось против вогнутой, отполированной до блеска оловянной пластинки. Светильник отбрасывал яркие отблески на клинок кинжала и согнутую руку Ги Мерсье.

– Но здесь что-то не так! – воскликнул капитан. – Это невозможно!

– Вот именно, – подтвердил Алан. – Как бы вы ни держали кинжал, невозможно нанести сильный удар, поражающий сердце, абсолютно по прямой. Этого нельзя сделать не только спереди, но и сзади. Представьте себе часового с тяжелым мушкетом на правом плече!

– Однако каким-то образом это было сделано!

– Конечно, было. Теперь взгляните на клинок. Он ничего вам не напоминает?

– В каком смысле?

– Перестаньте рассматривать этот предмет как кинжал. Думайте только о клинке. И, ради бога, не смотрите на меня как на спятившего! Говорю вам, что, как только вы как следует подумаете о последнем убийстве, происшедшем внутри ограды императорского павильона, весь дьявольский трюк станет для вас ясен, как при свете молнии!

Алан чувствовал, что теперь наконец завладел вниманием Иды. Он отчаянно боролся за это, пытаясь отвлечь ее ненависть от Мадлен, а подозрения от себя. При этом он не забывал напрягать слух, стремясь услышать звуки другой кареты, которую они преследовали по отзывавшемуся гулким эхом лесу.

Раздавался громкий стук лошадиных копыт, на крыше тарахтели чемоданы, деревянная шляпная коробка Иды и седло Мерсье.