Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки

— Нет, Иеремия, я серьезно хочу вас предупредить…

Иезуит, не дослушав, улыбнулся другу на прощание, после чего поспешил в гостиную.

— Вот вам за помощь две серебряные кроны. И еще две вы получите, если сходите со мной к Форбсам, — предложил Иеремия конюху.

Нежданное богатство пересилило — Митчелл, махнув рукой, согласился.

— Спасибо тебе, Мэлори, что привел этого человека ко мне. Когда его светлость вернется, передай ему, что я узнал нечто важное и нынешним же вечером непременно разыщу его.

После того как камердинер ушел, Иеремия вместе с Митчеллом направились к причалу Хартфорд-Хаус в надежде найти лодочника. Увидев лодку, пастор выкрикнул:

— На восток?!

Лодочник кивнул и причалил к ним.

— Как теперь добираются до Лиденхолл-стрит? — осведомился у лодочника Иеремия.

— Если вам не улыбается шагать по развалинам «Старого лебедя», сойдите у Тауэра и уж сделайте крюк через Тауэр-Хилл — так будет надежнее, — посоветовал ему владелец лодки.

Иеремия согласился. Так они и добрались до Лиденхолл-стрит. В воздухе до сих пор ощущался запах гари, от нее першило в горле и слезились глаза. Когда добрались до дома Форбсов, иезуит, велев конюху подождать, вошел во внутренний двор и поинтересовался у молодого слуги, дома ли господин.

— Нет, сэр, мистер Форбс выехал некоторое время назад.

— А его сын?

— И сына нету. Тот тоже ускакал куда-то верхом уж часа два как. Но сказал, что к вечеру обязательно вернется.

Поблагодарив слугу, Иеремия вернулся к Митчеллу, нетерпеливо переступавшему с ноги на ногу неподалеку от дома.

— Будем ждать возвращения Сэмюела Форбса, — решительно заявил Иеремия.

День клонился к вечеру. Они прождали примерно час, когда во двор свернул всадник. Иеремия жестом велел своему спутнику следовать за ним. Когда всадник спешился, иезуит показал на него:

— Вот что, Митчелл, приглядитесь-ка хорошенько к этому человеку!

Конюх, прищурившись, посмотрел на прибывшего. И вдруг хлопнул себя по лбу, воскликнув:

— Ба! Так это же… Нет, не может быть!

— Вы его знаете?

— Ну конечно. Это он! Точно он — Аарон!

Иеремия пристально посмотрел на конюха.

— Вы в этом абсолютно уверены? Не ошибаетесь? Вы ведь сами говорили, что Аарон и Сэмюел очень похожи.

— Похожи, это так, но я работал на конюшне с Аароном и знаю его куда лучше, чем Сэмюела. Говорю вам, этот человек и есть Аарон!

Тем временем всадник, передав лошадь слуге, обратил внимание на двух пришельцев и с любопытством стал их рассматривать. И вдруг Иеремия заметил, как молодой Форбс изменился в лице, будто окаменел. Он узнал Генри Митчелла!

Помедлив, Форбс направился к иезуиту и конюху. Невнятно пробормотав что-то вроде: «Я уж лучше пойду!», Митчелл чуть ли не бегом бросился прочь и исчез из виду.

Молодой Форбс остановился возле Иеремии и вполголоса произнес:

— Значит, вы обо всем догадались, доктор Фоконе. — Иеремии показалось, что в голосе Сэмюела, то есть уже не Сэмюела, а Аарона, прозвучали нотки облегчения. — Боже, как мне опостылела эта комедия! Эта ложь! Вечная необходимость утаивать, скрывать…

— …в том числе и убийства, — добавил Иеремия.

Его собеседник побелел как мел. В глазах было отчаяние.

— Я не должен был молчать так долго! Но я боялся! И теперь боюсь! Мы все запуганы до смерти!

— Я верю, что не вы нагромоздили эту гору лжи. Но вы дали втянуть себя в преступную игру. И теперь советую попытаться хотя бы частично загладить свою вину. Больше такой возможности не будет.

Форбс кивнул.

— Я все вам объясню. Но не здесь. Пойдемте в дом — там мы можем говорить без помех. Отец обещал вернуться лишь поздним вечером.

Иеремия последовал за ним в кабинет на втором этаже. Прикрыв дверь, Форбс предложил гостю сесть, однако Иеремия предпочел стоять. Взгляд иезуита упал на кинжал на поясе Форбса. Более всего его поразила изогнутая в виде буквы S гарда оружия. Такая же оставила кровоподтек на теле убитого мальчика-факельщика.

Форбс, перехватив взгляд Иеремии, пояснил:

— Сейчас опасно даже средь бела дня передвигаться по городу невооруженным — повсюду бандиты и воры.

Иеремии было не по себе от вида этого кинжала, даже когда Форбс отстегнул его и положил на сундук, стоявший у двери. На мгновение иезуита обуял страх, хотя он не считал молодого Форбса способным на убийство. Лишь когда тот повернулся к Иеремии, страх исчез.

— Это ваш кинжал, сэр? — поинтересовался иезуит.

— Нет, он принадлежит отцу. Уезжая, я просто схватил первое, что подвернулось под руку, поскольку очень спешил.

Иеремия едва заметно кивнул. Он давно предполагал нечто в этом роде. Именно этим оружием старик Форбс заколол несчастного мальчишку, который по его наущению и завлек повитуху Маргарет Лэкстон вместе с ее дочерью в темный переулок.

— Стало быть, вы Аарон, внебрачный сын Айзека Форбса, — констатировал Иеремия. — И в битве при Нейзби пали не вы, а ваш сводный брат Сэмюел.

— Да-да, это так. Меня в той же битве ранили. И в той неразберихе солдаты спутали меня с Сэмюелом и принесли к отцу. Факт, что его законный сын Сэмюел погиб, а внебрачный выжил, оказался страшным ударом для него. Для отца не составило труда понять последствия гибели последнего из прямых наследников. И теперь в случае смерти все состояние должно было отойти его родне, состоявшей сплошь из роялистов, — ведь кто станет принимать во внимание существование какого-то там незаконнорожденного ублюдка? Вот он и решил выдать меня за моего сводного брата. Мы ведь с ним очень похожи, и это сходство убедило бы даже самых недоверчивых, в особенности тех, кто не знал Сэмюела достаточно близко. Но отец никого ко мне не подпускал, в первую очередь друзей Сэмюела, а потом отправил меня в загородный дом, где лично выхаживал после ранения. Прислугу, которая могла заподозрить обман, всю до единого человека, он рассчитал и отправил прочь. А новая прислуга состояла из тех, кто служил в его лондонском доме и слыхом не слыхивал о моем существовании.

— А почему он в таком случае решил оставить камердинера? — спросил Иеремия.

— Паркер с незапамятных пор служил отцу, и он полагал, что этот человек умеет держать язык за зубами. Не знаю, то ли отец однажды разоткровенничался с Паркером, то ли слуга сам докумекал, во всяком случае, он отказался принимать участие в этой бесчестной игре. Никогда не поверю, чтобы Паркер опустился до вульгарного шантажа, но мой отец перестал доверять ему и жил в постоянном страхе, что слуга возьмет да разоблачит его. Вот потому он и вытолкнул его из окна! Отец уж постарался выдать все за несчастный случай.

— И это ему вполне удалось, — со вздохом заметил Иеремия. — Но Бог покарал его, постоянно лишая законных наследников!