Сандра Лессманн - Тайна старой знахарки

Иеремия не стал спорить. Он и так узнал больше, чем ожидал. Если до сих пор версия о том, что убийца Мартин, и вызывала у него сомнения, то теперь, когда он узнал, что Маргарет была его мачехой, ситуация в корне менялась.

Однако Иеремии предстояло проверить еще один след. С утра он сходил к старьевщику и одолжил у него лохмотьев. После этого направился в дом на Патерностер-роу, отперев своим ключом дверь, вошел в дом, переоделся в лохмотья и в таком виде отправился на Смитфилдский рынок. Там перемешался с толпой нищих, для пущей убедительности даже постоял с протянутой рукой. Сотоварищам рассказал вымышленную историю жизни, упомянув, что, мол, когда-то был «близким другом» Полоумной Мэри и что хотел бы разыскать ее. Не сразу, но он все же сумел найти того, кто мог сообщить ему кое-что любопытное.

— Правда, я давно ее не видел, — признался один старик, потерявший ногу во время гражданской войны и передвигавшийся на самодельных костылях. — Может, Анни знает, где она обретается сейчас. Их ведь с Полоумной Мэри водой не разольешь.

— А как мне найти эту Анни?

— У церкви Святого Варфоломея.

Иеремия, не теряя времени, отправился туда, куда указал старик. Там он довольно быстро нашел Анни. Она была примерно ровесницей Мэри, но производила впечатление женщины неглупой и рассудительной. Поведав ей о том, что он якобы был когда-то дружен с Мэри, иезуит стал расспрашивать ее подругу, где Мэри может быть сейчас.

Анни сокрушенно покачала головой.

— Она будто в воду канула. С месяц, наверное, если не больше. Думаю, с ней что-то случилось.

— А ты ее давно знаешь? — спросил Иеремия.

— Да года два, пожалуй.

— Когда я видел ее в последний раз, она была в положении, — соврал Иеремия.

— Верно, месяца два назад она родила, — подтвердила Анни.

— Мальчика или девочку?

— Мальчика. Я была с ней, когда она рожала. Ох и настрадалась она с ним, бедняжка. Я тоже боялась, что она не переживет эти роды, сбегала за повитухой, и та не только помогла ей, но и денег не взяла ни пенса.

— А как звали ту повитуху?

— Маргарет Лэкстон.

— А куда ребенок делся?

— Испустил дух.

Иеремия пристально посмотрел на Анни.

— Тебе это точно известно?

— Да, пару дней пожил, а потом испустил дух. Чему удивляться, у Мэри ведь молока не было ни капельки, такая худышка — ни дать ни взять щепка. Но она не верила. Все бегала с мертвым ребенком на руках. Я тогда сказала этой повитухе, и та взяла у нее ребенка, чуть ли не силой отбирать пришлось — никак не хотела Мэри расстаться с ним, даже с мертвым. Маргарет Лэкстон пообещала похоронить его на церковном кладбище. Очень любезно с ее стороны, потому как откуда у нас деньги на это.

— И ты точно знаешь, что ребенок умер и повитуха забрала его у Мэри уже мертвого? — допытывался Иеремия.

— Да, и личико у него уже почернело. Жуть, да и только!

Иеремия бессильно привалился к стене церкви и закрыл глаза. Его догадки рассыпались в прах.

— Вид у вас такой, будто вы вернулись ни с чем, — отметил судья Трелони, заметив огорчение на лице Иеремии, когда иезуит вечером зашел к нему.

— Мои подозрения оказались беспочвенными. И теперь я топчусь на месте, — со вздохом сообщил пастор.

— И все-таки, будьте так добры, поделитесь со мной своими умозаключениями.

Иеремия с сомнением взглянул на сэра Орландо, но решил ничего не скрывать от него.

— У меня родилась довольно смелая идея. О том, что Маргарет Лэкстон могла продать ребенка Полоумной Мэри.

— Какой-нибудь бесплодной женщине?

— Именно.

— И кого вы подозревали?

— Темперанцию Форбс.

На лице судьи Трелони проступило удивление.

— Как так? Просто абсурдно предполагать подобное.

— Отнюдь. Миссис Форбс уже не раз теряла детей. А ее мужу необходим наследник.

— Но почему именно Форбсы? — недоумевал Трелони. — Ведь и кроме них в Лондоне полно бесплодных жен.

— Просто мне вспомнилось однажды сказанное мне служанкой дома Форбсов. Когда Темперанция рожала, Маргарет Лэкстон оставалась с ней наедине. И это, должен сказать, довольно необычно.

— Верно, необычно. Как правило, при родах присутствуют все женщины-родственницы, а нередко даже и соседки, — подтвердил судья.

— И это не так уж трудно объяснить. Присутствие при рождении ребенка множества свидетелей впоследствии не даст возможности всякого рода махинациям в правовой области.

— Но только на основе этого, согласитесь, трудно с определенностью утверждать, что Маргарет Лэкстон каким-то образом принесла ребенка Полоумной Мэри в дом Форбсов и за деньги подложила им. Что же в таком случае произошло с ее настоящим ребенком?

— Ребенок мог быть мертворожденным.

— Ну, знаете, ваша версия представляется мне слишком уж дерзкой, должен вас предупредить.

— Не исключено. И все-таки я продолжу идти в этом же направлении. Увы, но выяснилось, что Полоумная Мэри ненароком ввела нас в заблуждение. Маргарет Лэкстон действительно забрала у нее ребенка, но к тому времени он уже умер.

— И?..

— Мне предстоит продолжить поиски.

Когда Иеремия возвратился в дом мастера Хаббарта, выяснилось, что его дожидается гость. С любопытством он поднялся к себе и, распахнув двери, застыл от изумления:

— Брендан! Брендан Макмагон!

Иеремия и сам подивился радости от возвращения этого человека. Широко улыбаясь, он подошел и обнял ирландца.

— Значит, вы решили вернуться. Аморе будет так рада вам. Да вы присядьте, присядьте, — пригласил гостя Иеремия, указав на стул.

Брендан, тронутый таким проявлением внимания, уселся. Зная о том, как пастор Блэкшо относится к его роману с Аморе, он не рассчитывал на столь теплый прием. Но Иеремия был не в состоянии изменить свои взгляды. Каким бы сложным человеком ни был молодой ирландец, пастор успел привыкнуть к нему как к сыну, а сыну, как известно, прощается и не такое.

— Я кое-что привез вам, святой отец, — объявил Брендан, показывая на ящичек, стоявший на столике у стены. — Думаю, вам это пригодится.

Теперь настала очередь Иеремии смутиться от проявленного к нему внимания. Взяв ящичек в руки, он прикинул его вес и тут увидел еще один, поменьше.

— И вы ради меня тащили всего это с собой? Явно не стоило.

Иеремия был явно сконфужен.

— Стоило. Вы как-никак спасли мне тогда жизнь, святой отец.

Иеремия открыл сначала ящичек побольше, заглянул внутрь и оторопел.

— Чайник! Настоящий китайский чайник! — радостно воскликнул он, осторожно, словно драгоценность, извлекая содержимое. Грушевидной формы чайник был изготовлен из простой неглазированной керамики. Такие голландцы привозили из Китая в Европу, но в Англии они оставались редкостью.

— Это не только полезная, но и красивая вещь. Даже не знаю, смогу ли принять от вас такой подарок. Вы ввели меня в искушение, друг мой, — шутливо заметил Иеремия, берясь за второй ящичек. В нем оказался футляр, а внутри две небольшие изящные щеточки из конского волоса с длинными ручками из рога.