Мигель Монтаньес - Могила Колумба

— Да, конечно, — отозвалась Альтаграсиа. — Я вижу у вас фотографию президента Доминиканской республики.

— Да. Время от времени ко мне обращаются за консультацией из вашей страны. Помимо прочего, я давал рекомендации экс-президенту Балагеру в связи с перенесением предполагаемых останков Колумба из собора Примада-де-Америка на Маяк по случаю празднования пятисотлетия открытия Америки. Ну и кашу там заварили с этим новым зданием! Я посоветовал оставить прах в кафедральном соборе Санто-Доминго, но меня не послушали. С моей точки зрения, вы многое потеряли с этой переменой места. Просто уверен.

— Ну, теперь это уже не имеет значения, — ответила Альтаграсиа. — Вам, наверное, известно, что после ограбления у нас не осталось ни щепотки праха.

— Да, я знаю. Андрес звонил мне раз двадцать с тех пор. Я в курсе событий.

Доминиканцы покосились на Оливера. Тот лишь пожал плечами.

— Ладно, давайте сядем и побеседуем. Откуда начнем? — спросил Томас.

Они проговорили несколько часов кряду, обсуждая во всех подробностях находки из Санто-Доминго и Севильи. Детективы постарались изложить факты систематизированно, выделяя самое важное из того, что было обнаружено. Особое значение они придавали коллекции документов. И закончили сообщением об ошеломившем их открытии, что сто лет назад в Генуе произошло аналогичное ограбление.

— Я понятия не имел, что памятник Колумбу на площади Акваверде в Генуе был разграблен столетие назад, пока Андрес меня не просветил. У нас нет ни единого свидетельства на сей счет. Но я произвел расследование и пришел к выводу, что доподлинно неизвестно, было ли что-нибудь внутри. Известно только, что грабители оставили подпись на монументе. Итальянская пресса, которую мне удалось достать, писала в то время, что мемориальную плиту разбили хулиганы. И все равно я не понимаю, почему этот эпизод не нашел отражения в наших архивах. Лично мне интересно, что могло храниться в недрах ограбленного памятника.

— Там могли лежать такие же документы, что и у нас, — вслух подумал Оливер.

— Каким приблизительно временем датируются севильские документы? — уточнил Томас. Он принялся методично записывать разговор и, пользуясь собственной системой, фиксировал данные на разных листочках одновременно.

Альтаграсиа недоумевала, зачем понадобилось ученому делать записи, при том что кабинет его находится в таком изумительном беспорядке. Не вызывало сомнений: он потеряет листочки в ту же секунду, как только они попрощаются и выйдут за дверь. Ей пришло в голову, что человеку с явной склонностью создавать вокруг себя хаос лучше бы попробовать раскладывать мысли по полочкам, не записывая их на десятках листков, ибо такое количество бумажек лишь усилит царящий в комнате кавардак.

— Мы не успели определить, к какой эпохе относятся документы, однако нам удалось восстановить по памяти часть текстов и карт, — ответил Эдвин, вынимая из чемодана досье.

У Альтаграсии мелькнула мысль предупредить его, чтобы он не доставал больше никаких бумаг в этом кабинете — на всякий случай.

Томас Оливер отпихнул в сторону толстую кипу папок. Бумаги попадали на пол, разлетевшись по комнате и подняв облако пыли. Когда пыль осела, ученый начал неторопливо читать вслух, периодически делая паузу, чтобы обдумать содержание, не в состоянии скрыть удивления.

Закончив чтение, он вынес вердикт:

— Здесь описан известный сюжет из истории открытия Америки, имевший место во время четвертого путешествия Колумба.

Три детектива переглянулись: такого они не ожидали.

— Как вы узнали? — удивился доминиканец.

— Очень просто. Эти эпизоды довольно известны. Необычно то, что изложены они неизвестным очевидцем, а главное, что все это пролежало в недрах памятника Колумбу бог знает сколько времени.

— На каком основании ты относишь эти данные к четвертому путешествию? — спросил племянник.

В ответ Томас прочел им самую настоящую лекцию по истории последних плаваний Колумба. Начав говорить, он будто преобразился и предстал в облике совершенно другого человека, не похожего на того, с кем доминиканцы познакомились пару минут назад. Томас рассказывал обстоятельно и начал повесть с того, что в 1502 году, в возрасте пятидесяти лет, одолеваемый болезнями, Христофор Колумб снялся с якоря и отправился в самое рискованное из своих плаваний.

Под его командованием была флотилия, состоявшая из четырех небольших кораблей, носивших названия «Капитана», «Сантьяго-де-Палос», «Бискайна» и «Гальега». Вместе с ним на борт взошли его брат Бартоломе и сын Фернандо.

— Последний и был тем человеком, кто основал Колумбийскую библиотеку, где вы побывали, сеньорита, — сказал эксперт. — Возможно, именно во время четвертого путешествия книги отца поразили воображение Фернандо Колумба. Не исключено, что именно этими впечатлениями объясняется то, как высоко он ценил эти тексты, и причина, побудившая его собрать уникальную по тем временам библиотеку в Европе. Однако вернемся к нашей основной теме. За несколько лет до того Католические короли назначили Николаса де Овандо правителем и верховным судьей Индий. Среди других важных персон Овандо сопровождал также и отец Бартоломе де Лас-Касас. Благодаря его усилиям сохранилось много документов адмирала. Из-за событий, сопутствовавших третьему путешествию, когда Колумба под занавес заковали в цепи, королевским указом адмиралу было запрещено швартоваться в Санто-Доминго, разве только на обратном пути и лишь для пополнения запасов. Колумб держал курс на Ямайку, однако жестокая буря повредила «Сантьяго-де-Палос». Колумб решил заменить корабль в единственном и крупнейшем из имевшихся на тот момент портов, то есть в Санто-Доминго. Адмирал встал на якорь неподалеку и попросил разрешения совершить обмен. Николас де Овандо категорически запретил ему заходить в порт. И вот тут мы сталкиваемся еще с одной тайной этого загадочного человека, которого, наверное, до конца узнать нам не суждено, — задумчиво погладил Томас бороду и откинулся на спинку кресла, давая понять, что хочет сделать маленькую паузу.

— О чем речь? — не утерпел доминиканец.

— Христофор Колумб предвидел, что надвигается ураган, хотя тогда это явление не было изучено. Заметив несомненные признаки приближающегося ненастья, он предупредил Овандо об опасности и попросил его разрешить флотилии укрыться в устье реки Осамы. Правитель отказал, и Колумбу пришлось пережидать бурю на внешнем рейде. Представляете, что такое противостоять тропическому циклону на деревянном паруснике?

— Я и забыл совсем ту историю! — признался Оливер. — Теперь ясно, о каком эпизоде сообщается в наших документах.