Мигель Монтаньес - Могила Колумба

— Обратите внимание и на эту экспозицию! — воскликнул Эдвин, замерший у другой витрины в противоположном конце зала. — Тут масса текстовых документов тамплиеров и камни с резьбой. Как следует из пояснительной надписи, они могут послужить ключом к нераскрытым тайнам ордена.

— Я же вам говорил! — негодующе взорвался испанец. — Этот человек отметился везде, где можно, и в самый удобный момент. Всякий раз, когда археологи делают сенсационные находки, на раскопках объявляется Рональд. И почти всегда с выгодой для себя, проворачивая сомнительные махинации.

Огромная ценность и совершенство выставленных предметов поражали воображение. Не в силах противостоять соблазну, молодые люди разбрелись по залу, то и дело останавливаясь полюбоваться на тот или иной шедевр. Тишину нарушил звук открывающейся массивной двери в глубине зала.

В комнату вошел немолодой человек, бронзовый от загара, с выразительными зелеными глазами. Одет он был в дорогой итальянский костюм безупречного покроя. На сухощавом лице его лежала печать самоуверенности.

— Андрес, приятель, как я рад тебя видеть!

— Привет, Ричард, — процедил испанец, не потрудившись протянуть руку. — Позволь представить моих коллег. Альтаграсиа Беллидо, министр культуры. Эдвин Таварес работает в научном отделе полиции. Оба являются представителями Доминиканской республики.

— Очень приятно, господа. Прошу прощения за свой испанский. После стольких лет, проведенных на Майами, и путешествий по Испании, Центральной и Южной Америке я мог бы выучить его в совершенстве, но увы. Я говорю как янки.

— Вы хорошо говорите, сеньор Рональд, — деликатно заметила Альтаграсиа.

Американец взял ее руку и галантно поцеловал, провожая на огромную террасу, где гостей ждал ужин.

— Надеюсь, вы не очень устали с дороги. Прошу, садитесь.

Очарованная Альтаграсиа не могла оторвать глаз от изумительного вида на побережье и большую часть города, где с наступлением ночи стали загораться огни — сначала редкие, потом их становилось все больше и больше.

— Я вижу, вам понравился город, сеньорита.

— Да, мне всегда нравилось в Майами. Нас, латиноамериканцев, здесь хорошо принимают.

— Точно.

— Ладно, Ричард, скажи, что ты хочешь от нас? — напрямик спросил Оливер.

— Перейдем к делу. Я в курсе того, что случилось в Санто-Доминго, Севилье и Генуе. Как тебе известно, у меня надежные информаторы! — Рональд широко улыбнулся.

— Нисколько не сомневаюсь, — обронил испанец.

— Итак. В данном случае я не намерен воспользоваться тем, что вы ищете, что бы это ни было. Я знаю об архиве, обнаруженном в Севилье, а также о наглом ограблении, жертвами которого вы стали. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, сеньор Таварес.

— Да, спасибо. Хотелось бы верить, что вы непричастны к ограблению. Иначе… — Доминиканец стиснул под столом кулаки.

— Ни в коей мере. Можете успокоиться, я тут ни при чем. Но догадываюсь, какое лицо или лица имеют к этому отношение.

— Как я посмотрю, ты верен себе, — живо отозвался Оливер.

— Ирония тебе никогда не помогала, Андрес. Позволь, я все-таки поделюсь тем, что знаю, судить будешь потом. Уверен, что я могу сообщить вам много любопытного. Но сначала давайте поужинаем. Прошу.

За ужином хозяин был сама любезность. Он предложил гостям изысканное меню, приправив его забавными историями, привезенными из многочисленных странствий.

Американец произвел на Альтаграсию хорошее впечатление; и оно разительно отличалось от характеристики, данной ему испанцем. Помимо рафинированных манер, миллионер не раз продемонстрировал подлинную страсть к искусству и восхищался совершенством античных образцов. При этом он с подчеркнутым уважением отзывался о законах об археологических находках, принятых во многих странах. Для пущего эффекта он сообщил, что более четверти всех его доходов постоянно отчисляется на гуманитарные и благотворительные нужды.

Покончив с десертом, Рональд пригласил гостей в кабинет, где детективы могли убедиться: лучшие произведения искусства миллионер приберег для украшения своего личного пространства. Самые древние алтарные украшения, изумительные картины и подлинные реликвии заполняли стены и стеллажи в офисе американца, делая его похожим на пещеру Аладдина.

Рональд усадил гостей за приставной стол и попросил подождать несколько минут. Вернулся он с массивным предметом, завернутым в лоскут красного бархата, и поставил его на стол.

Под слоем бархата скрывалась красивая шкатулка красного дерева, покрытая тонкой резьбой. На темном дереве были выточены изысканные средневековые сюжеты.

— В шкатулке то, что вы ищете! Эта вещь давно принадлежит мне.

— И что же это? — спросил Эдвин, сглотнув.

— Сначала я хотел бы заручиться вашим обещанием, что дальше мы будем работать вместе. Вы меня понимаете? — Рональд испытующе взглянул на собеседников.

— Ты просишь невозможного. И как только у тебя хватило наглости предлагать такое! — резко ответил Оливер.

— Но ты ведь не знаешь, что в шкатулке! А узнав, ты скорее всего изменишь точку зрения.

— Скажите, о чем идет речь, и я не сомневаюсь, что мой коллега прислушается к вашим словам, — вмешалась доминиканка.

— В шкатулке четырнадцать недостающих страниц из «Книги пророчеств» адмирала… Так вы согласны?

В вестибюле скопились горы чемоданов и сумок гостей, заселявшихся или покидавших в этот час гостиницу. Шум действовал донье Мерседес на нервы. Она стала выказывать видимые признаки раздражения. Женщина, обладавшая столь твердым характером, не могла позволить себе показать внутреннее напряжение и тревогу, однако события выходили из-под контроля и развивались совсем не так, как было задумано.

— Она не позвонила вчера. Что-то случилось.

— Мы можем узнать, где они сейчас? — спросил дон Габриэль.

— Конечно. Я беседовала с Верди. У него есть доступ к компьютерной сети полиции. По его словам, они выехали из гостиницы в аэропорт. Он пытается выяснить, каким рейсом они улетели.

— Не хотелось бы указывать, — упорствовал дон Габриэль, — но для нас это очень важно. Я не уверен, что мы учли абсолютно все.

— Думаешь, меня это не беспокоит? — возразила Мерседес, обжигая собеседника взглядом.

— Послушай, ты упорно твердишь, что Альтаграсиа под сильным твоим влиянием. А если нет? Тогда мы должны действовать иначе. К несчастью, мы не имеем права провалить дело!

— Я с ним согласен, Мерседес, — поддержал друга Рафаэль Гусман. — Мы не можем полагаться на волю случая, когда на кону так много. Мы должны узнать, куда делась троица, а затем выработать новый план.

— Правильно, — высказался дон Габриэль. — Полагаю, пришло время решительных действий.