Кэрол Терстон - Око Гора

– Делали «это»? Что – «это»?

– Я не знаю… упускала все.

– Вы это имели в виду, когда сказали, что уж точно знаете, что не глухая?

Кейт кивнула:

– За все эти годы меня часто обследовали, и всегда – с одним и тем же результатом. Со слухом у меня все в порядке.

– Вы не много пропустили, если в семнадцать пошли в колледж, уж не говоря о мединституте. – Щелкнуло кедровое полено, во все стороны полетели искры, Сэм убежал за диван. Кейт хотела подняться, но Макс взял ее за руку и положил ее ладонь между своими, чтобы она не уходила.

– Все нормально. Расскажите мне, что происходит, когда вы «что-то упускаете».

– Наверное, я легко отвлекаюсь, потому что… то есть, иногда кажется, что я просто теряю нить разговора. В основном когда происходит слишком много событий одновременно, или когда шумно. Я как будто не могу сосредоточиться или сфокусировать мысль, или… не знаю, сложно описать.

Макс кивнул, помолчал, и Кейт пожалела, что вообще открыла рот. Ей не хотелось, чтобы Макс думал, будто она пытается оправдаться за то, в чем сама виновата. Но она ведь не нарочно. Иногда удавалось предсказать, когда это случится, иногда нет. В этом и заключалась самая большая проблема. Но Кейт на самом деле не понимала, в чем именно проблема, осознавая лишь то, что что-то не так.

– Кейт, я не знаю, как это сказать, – начал Макс, не глядя на нее. Она слышала такое и раньше, и знала, чего ждать – очередной совет собраться. Стараться еще больше. – Но из вас получился бы чертовски хороший врач, благодаря вашим аналитическим способностям и внимательности. Если вы когда-нибудь поймете, что хотите вернуться, – у меня тут среди медиков много друзей, и я за вас в любой момент готов замолвить словечко. – Кейт смотрела прямо вперед, боясь, что неправильно поняла его слова. – Но мне, естественно, не хочется, чтобы пропал другой ваш талант – ваш личный способ выражать идею с такой гибкой жизненной силой. Этому вас не учили. Это рождается благодаря вашим чувствам и образу мыслей, а не только тому, что вы видите.

Кейт продолжала улыбаться, пока Макс не протянул руку и не повернул ее голову так, чтобы она посмотрела на него.

– Когда вы вот так просто уехали, я вышел из себя. Сначала рассердился. Господи, я злился на вас! За то, что из-за вас почувствовал себя таким беспомощным. Потом начал волноваться, как чувствуете себя вы, уехав куда-то одна. А теперь… кажется, я начинаю понимать то, чего не мог понять раньше. Когда этот болван вас уволил, у вас снова возникло дежа вю, да? Только в этот раз из-за меня, а не из-за родителей.

– Что-то вроде, – призналась Кейт, и тут до нее дошло, что Макс может быть недоволен тем, что она сделала или не сделала, но все равно оставаться рядом. Как Сэм. – Только из мединститута меня не выгнали, – добавила она, чтобы расставить все по местам. – Я ушла, потому что мне это показалось правильным решением.

Синие глаза Макса рассматривали Кейт, и от этого взгляда она чувствовала себя почти голой.

– Я кое-что вспомнила. – Она вытащила руку из его ладоней, вскочила и побежала вверх за маленькой коробочкой, которую спрятала в чехле от фотоаппарата; потом быстро вернулась, села на пол, и отдала коробочку Максу.

– Это ожерелье вашей бабушки. Клео попросила меня отвезти его еще до… ну, понятно. – Макс открыл коробку и уставился на ожерелье – он смотрел так долго, что Кейт стало интересно, о чем он задумался. – Должно быть, ваша бабушка была интересным человеком, – начала она, надеясь, что он расскажет побольше о женщине, занимавшей особое место в его сердце.

Макс улыбнулся и хмыкнул:

– Это была женщина с большими желаниями и очень сильным характером. К тому же она была красавицей – даже в восемьдесят. Мой отец обычно говорил, что его мать «странная», поскольку она была не похожа на других. – Он замолчал, глядя в огонь, словно что-то вспомнил. – Вы заметили, что некоторых мужчин тянет к женщинам, которые являются полной противоположностью их матери? Вот таким был и мой отец. Похоже, мать ни по какому вопросу не имела собственного мнения. Во всем полагалась на него. Но она была очень заботливой. Думаю, ее просто так воспитали.

– Возможно, – согласилась Кейт, вспомнив собственную мать, – но тогда вы можете говорить то же и о своем отце – что в то время были все условия для того, чтобы мужчина считал себя главным. Но судя по тому, что вы только что сказали о своей бабушке, она его так бы не воспитала. Так что, возможно, все связано с тем, что некоторым людям просто нужна твердая рука.

И тут Кейт осенило – это было настолько очевидно, что она удивилась, что не поняла раньше.

– Вы ведь с самого начала знали, что стеклянное ожерелье не старинное, да?

– Наверное, да, – признал Макс, не глядя девушке в глаза. – Слушайте, шампанское уже, должно быть, охладилось. – Он сделал вид, что собирается встать, но остался на месте. – Я решил проверить, знает ли человек, который будет их оценивать, о чем говорит. – Он взвесил коробочку с ожерельем из слоновой кости. – И я на самом деле знал, откуда оно у нее, потому что сам его подарил, когда учился в колледже. Нашел в магазине старинной одежды.

Кейт уловила иронию события, но оставлять тему не хотелось?

– Значит, я была права, сказав, что она дорожила ожерельем из-за человека, который его подарил. И я бы предпочла бокал домашнего красного, если это не испортит праздник.

Макс, успокоившись и разулыбавшись, взял Кейт за руку, чтобы помочь встать и ей.

– Кэти, я не такой, как мой отец, если вы этого не поняли.

Что-то щекотало Кейт шею.

– Сэм, прекрати, – прошептала она. Когда движение повторилось снова и снова, она повернулась на другой бок и наткнулась на нечто теплое и неподвижное. – Слезай. Слишком рано.

– В результате сгорания благовоний получается фенол. – Это был мужской голос. – Карболовая кислота. Как считаешь, египтяне это знали?

– Им не нравилось быть в толпе, – пробурчала она в подушку. – Это вредно для здоровья. Из-за плохого запаха от тела.

– Ах да, смертельные миазмы, исходящие от человеческого тела. – Он массировал ей спину через простыни. – Сэм волновался. – Услышав свое имя, пес вскочил на кровать и ткнулся холодным носом Кейт в лицо.

– Так нечестно. Двое против одного.

– Уже почти десять. Ты в порядке?

– Спать хочется, – пробурчала Кейт. – Глаза не открываются. – Всю ночь она избегала всякие опасности – сначала неслась в каяке к горным порогам с привязанными по бокам руками, понимая, что сейчас перевернется, не зная, суждено ли ей будет выплыть, потом ее засосало в разверстую пасть громадного сканера и выбросило с другого конца, замотанную, словно мумию. А когда, наконец, Кейт совсем устала от борьбы, одиночество и беспомощность прорвали ту плотину, которую она выстроила, чтобы сдерживать их, и по щекам потекли слезы, оставляя соленые следы. Может, это была сода?