К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Его лицо стало темно-красным, а вены на шее вздулись. Потеряв над собой всякую власть, он перешел на истошный визг. Единственное, что могло отвлечь его внимание, был звон колоколов, но для этого я должен был как-то исхитриться к ним приблизиться.

– Вряд ли вам удастся убедить в этом судей, – выкрикнул я.

– В гробу я видал ваших судей! – Как только его голос сорвался на крик, заикание тотчас исчезло – Римский Папа, которого Бог поставил первосвященником на земле, разрешил приобретать искупление грехов за деньги. Как я уже говорил вам, Господь просчитывает наши души. Так сказать, сравнивает соотношение между дебетом и кредитом. Мой дар Ему столь велик, что Он непременно сделает меня своей правой рукой. Я преподнесу Франции сумму, которая будет исчисляться почти в тысячу фунтов стерлингов. Тысячу фунтов стерлингов, которые я с таким трудом сумел урвать из рук вашего еретика-короля. Это огромная заслуга в глазах Господа. – Он сверкнул на меня яростным взглядом. – И вы меня не остановите!

– Вы, очевидно, также полагаете, что это искупит ваш грех перед Саймоном и Габриелем?

Он направил в мою сторону острие факела.

– Уэлплей догадался, что я сделал с девчонкой. Рано или поздно он рассказал бы об этом вам. Поэтому ему пришлось умереть. Мне нужно было доделать работу до конца. А участь Габриеля должна была постичь вас, будьте вы трижды прокляты. Бог заставит вас за это ответить!

– Вы ненормальный! – крикнул я. – Ваше место в приюте для умалишенных. Там вы будете живым образчиком того, до чего доводит всякое извращение религии.

Едва я произнес эти слова, как Эдвиг схватил обеими руками дубинку и, исторгнув нечеловеческий крик, бросился на меня. Не будь у него за плечами тяжелой ноши, он, по всей вероятности, одолел бы меня сразу, но я умудрился отскочить в сторону. Потом он развернулся и повторил нападение. На сей раз я успел замахнуться тростью, но он своей дубинкой выбил ее у меня из рук, и она упала на пол. Теперь Эдвиг находился между мной и дверью. Угрожающе размахивая своей деревяшкой, он медленно надвигался на меня, а я отступал к ограждающим колокол низким перилам. Эдвиг как будто вновь обрел свое былое хладнокровие, я видел его черные зловещие глаза, которые с тщательностью счетовода оценивали расстояние между нами и высоту ограждения.

– Куда подевался ваш мальчишка? – со злобной усмешкой осведомился он. – Почему не защищает вас сегодня?

Он налетел на меня и с силой огрел по руке, которую я едва успел поднять, пытаясь защититься. После чего он нанес мне сокрушительный удар в грудь, так что я упал назад и перевалился через перила.

До сих пор я вновь и вновь переживаю это падение в своих кошмарных снах. До сих пор отчетливо помню, как перевернулся в воздухе, пытаясь ухватиться за него руками. Помню ликующий крик брата Эдвига, звенящий у меня в ушах, и то, как мои руки ощутили под собой что-то твердое – как выяснилось позже, это был колокол – и как я буквально впился в его металлическую, украшенную орнаментом боковую поверхность ногтями, и это на какое-то время приостановило мое падение. Но ненадолго, ибо мои вспотевшие от ужаса руки начали скользить и я вновь устремился вниз.

Внезапно я почувствовал, как мои ноги во что-то уперлись. Я всем телом прильнул к колоколу и каким-то образом умудрился обхватить его, так что мои руки коснулись друг друга пальцами. Когда я взглянул вниз, то обнаружил, что стою на металлическом диске, прикрепленном к старому испанскому колоколу. Это зрелище повергло меня в еще большее отчаяние, и я что было сил приник к спасительному предмету.

Однако под действием моего веса колокол пришел в движение и, раскачиваясь из стороны в сторону, в конце концов ударился о соседний колокол, издав при этом оглушительный гул, который эхом прокатился по всей колокольне. Во время их столкновения я едва удержался, чтобы не сорваться вниз. Когда же колокол двинулся в обратном направлении, я прилип к нему крепче прежнего. Краем глаза я заметил, что Эдвиг, сняв с себя корзину, собирает с пола рассыпанные монеты и время от времени бросает на меня злорадные взгляды. Он знал, что долго в таком положении я продержаться не смогу. Далеко внизу слышались голоса; по всей очевидности, люди, толпившиеся за дверью в церковь, ввалились внутрь, неожиданно услышав бой колоколов. Я не мог решиться посмотреть вниз. Колокол в очередной раз задел своего соседа, наполнив воздух мощным громом, и я испугался, что у меня лопнут барабанные перепонки. На сей раз удар оказался чересчур сильным, колокол затрясся, и я почувствовал, как мои ладони начали скользить, удаляясь друг от друга.

В этот миг я сделал самый отчаянный шаг в своей жизни. У меня была всего одна попытка, ибо я знал, что в противном случае мне грозит верная гибель. Единым махом я развел руки в стороны, перевернулся в воздухе и, упираясь ногами в площадку, которая послужила мне опорой для толчка, метнулся в сторону оградительных перил, всей душой устремившись к Господу и воззвав к Нему, возможно, в последний раз в своей земной жизни.

Ударившись о перила грудью, я ощутил, что из нее вышел весь воздух, а тело пронзила сильная дрожь. Вцепившись руками в ограждение, я изо всех сил рванулся вперед и каким-то чудом умудрился его преодолеть, ибо в следующий миг я уже лежал на полу, испытывая неимоверную боль в предплечьях и спине. По другую сторону комнаты на коленях стоял Эдвиг, сжимая в руке горсть монет и сверля меня исполненным ярости взглядом. А колокола продолжали бить, оглушая нас звоном, от которого под нами сотрясались доски.

В мгновение ока казначей вскочил на ноги и, прихватив корзины, ринулся к двери. Я рванулся к нему и что было сил вцепился ему в глаза. Он отшвырнул меня в сторону, однако из-за тяжелых сумок потерял равновесие и, пошатнувшись, отпрянул назад так, что уперся спиной в перила аккурат на том самом месте, на котором в свою роковую минуту стоял я. При этом поклажа соскользнула с его плеч за оградительную решетку. Исторгнув дикий рев, он быстро развернулся и успел поймать рукой веревку, которой были привязаны друг к другу кожаные корзинки. Поначалу ему удавалось их удержать, но в следующий миг они потянули его вниз. Когда же он на мгновение замер, балансируя на перилах, у меня мелькнула мысль, что он еще может спастись, если выпустит из своих рук сумки с золотом. Но он продолжал держать их мертвой хваткой. В конце концов груз перевесил его и потянул за собой. Он полетел головой вниз, ударившись о боковую поверхность колокола и огласив воздух истошным ревом, который, очевидно, свидетельствовал о его невыразимом гневе, вызванном тем, что ему придется предстать перед Творцом прежде, чем он успел преподнести ему свой великий дар. Подскочив к перилам, я увидел, как его грузное тело неслось к земле, вертясь в воздухе, со вздыбленным вверх одеянием, посреди золотого дождя высыпавшихся из сумок монет. Толпа в панике бросилась врассыпную, и пол в один миг окрасился кровью, смешанной с золотым потоком.