К. Сэнсом - Горбун лорда Кромвеля

Подойдя к стене, я собственными глазами убедился в том, что во многих местах камень раскрошился; тут и там стены покрывали небрежные, наспех сделанные заплаты. Я отцепил от пояса связку ключей и выбрал из них тот, что подходил к тяжелому старинному замку. Калитка со скрипом отворилась, и я сделал несколько осторожных шагов по тропе, начинавшейся прямо за стеной. Всего лишь несколько дюймов твердой земли отделяло стену от болотистой хляби. Я понятия не имел, что болото подходит к монастырю так близко. Тропа, идущая вкруг монастыря, кое-где тонула в жидкой грязи; болото подмывало стену, угрожая обрушить ее. Местами человек, не обделенный ловкостью и силой, вполне мог вскарабкаться на стену, пользуясь выступами разрушенного камня. «Черт побери», – пробормотал я себе под нос, раздосадованный тем, что не могу сбросить со счетов возможность вторжения извне.

Я окинул взглядом покрытое снегом болото. Тут и там виднелись заросли заиндевелого тростника и замерзшие лужи стоячей воды; болото тянулось до самой реки, широкая лента которой сверкала вдали. На другой стороне реки темнела возвышенность, поросшая лесом. Нигде не замечалось ни малейшего движения, лишь парочка каких-то морских птиц перепархивала вдали с кочки на кочку. Потом птицы взмыли в воздух и, огласив холодное голубое небо печальными криками, исчезли.

На полпути меж монастырской стеной и рекой я заметил в болоте выступающий холм. На нем виднелись какие-то развалины. По всей видимости, то было место, о котором упоминал брат Габриель, остров, где первоначально был возведен монастырь. Охваченный любопытством, я сошел с тропы и, опираясь на палку, сделал шаг в сторону острова. К моему удивлению, земля под снегом оказалась твердой. Набравшись смелости, я сделал еще один шаг и вновь ощутил под ногами твердую землю. Но то был лишь тонкий слои замерзшей травы; я убедился в этом, когда нога моя внезапно провалилась в чавкающую жижу. Я пронзительно вскрикнул и выронил посох. Трясина неумолимо засасывала мою ногу; я ощущал, как холодная липкая вода заливает кожаные боты, как ледяные струйки текут по голени.

Раскинув руки в стороны, я пытался удержать равновесие, с ужасом думая о том, что вот-вот упаду лицом в жидкую грязь. Левая моя нога по-прежнему стояла на твердой земле, и я перенес на нее весь вес собственного тела, опасаясь, что она вот-вот тоже провалится в бездонную глубь. К счастью, этого не случилось, и, обливаясь потом от страха и физического напряжения, я сумел-таки вытянуть из трясины правую ногу. Недовольно бурча и чавкая, испускавшее гнилостный запах болото рассталось со своей жертвой. Сделав несколько шагов, я без сил опустился на тропу; сердце мое бешено колотилось. Палка по-прежнему валялась на снегу, но я не стал рисковать, пытаясь достать ее. Оглядывая насквозь промокшую, облепленную черной тиной ногу, я на чем свет стоит клял себя за неосторожность. Любопытно, какую мину скорчил бы лорд Кромвель, узнай он только, что посланник, на которого он возлагал столь большие надежды, забрел в болото и утонул, закончив на этом свое бесславное поприще.

– Поделом тебе, старый осел, – произнес я вслух.

Тут шорох, раздавшийся за моей спиной, заставил меня резко обернуться. У распахнутой калитки стоял брат Эдвиг в теплом плаще поверх сутаны и с изумлением смотрел на меня.

– Г-господин Ш-шардлейк, с вами все в п-порядке? – спросил он, и я понял, что он слышал, как я осыпал себя ругательствами.

– Да, брат Эдвиг, – ответил я и со всем доступным мне проворством вскочил на ноги. Грязный и промокший, я, несомненно, производил довольно жалкое впечатление, отнюдь не отвечавшее моему высокому положению. – Я неожиданно оступился. И едва не утонул в болоте.

Брат Эдвиг сокрушенно покачал головой.

– В-вам не с-следовало сюда ходить, сэр. Это очень опасное м-место.

– Только что я имел возможность в этом убедиться. А вы, брат Эдвиг, я вижу, собрались куда-то? Решили немного отдохнуть от праведных трудов?

– Д-да, мне захотелось н-немного прогуляться. П-прогулка на свежем воздухе – лучший способ освежить г-голову. Мы с аббатом как раз навещали б-больного послушника, а после я решил п-пройтись.

Я недоверчиво взглянул на упитанного приземистого казначея. Трудно было представить, чтобы этот толстяк без всякой определенной цели пробирался сквозь заснеженный фруктовый сад.

– Я л-люблю п-приходить сюда и смотреть на р-реку, – сообщил брат Эдвиг. – Это очень успокаивает.

– Да, как и пешая прогулка.

– В-вы правы, сэр. Позвольте я п-помогу вам. Вы с-сильно п-перепачкались.

– Ничего страшного, – ответил я, стараясь сдержать бившую меня дрожь. – Но в самом деле, мне надо скорее вернуться в монастырь.

Мы с братом Эдвигом вошли в калитку и побрели через сад. Я старался идти как можно быстрее, промокшая нога моя на глазах превращалась в глыбу льда.

– Как себя чувствует больной послушник? – осведомился я.

– Ему н-немного лучше, но эти г-грудные болезни на редкость к-коварны, – со вздохом сообщил брат Эдвиг. – Прошлой зимой я сам хворал г-грудной лихорадкой. Две недели мне п-пришлось провести в п-постели, – добавил он, покачав головой при этом грустном воспоминании.

– А как вы считаете, не проявил ли приор излишней суровости в отношении Саймона Уэлплея?

Брат Эдвиг вновь покачал головой, явно не одобряя вопроса.

– Т-трудно с-сказать, сэр. В монастыре н-необхoдима дисциплина. И брат приор строго с-следит за соблюдением в-всех правил.

– Однако, переходя определенные границы, строгость порой превращается в неоправданную жестокость.

– Л-люди должны соблюдать п-правила, – упорствовал монах. – Им н-необходимо знать, что за каждый п-проступок их неминуемо ждет н-наказание. – Он пристально посмотрел на меня. – Разве вы придерживаетесь иного мнения, сэр?

– Смотря что считать проступком. Возможно, я тоже совершил проступок, сунувшись в это болото. Тем более меня много раз предупреждали, что это опасно.

– Вы с-совершили ошибку, сэр, а не п-проступок. И уж конечно, не п-прегрешение. А я сейчас говорю о т-тех, кто упорствует в своих заблуждениях. Им необходимо п-преподать суровый урок. К тому же я не думаю, что б-брат приор виноват в б-болезни послушника. Этот юноша слишком слаб и т-тщедушен. Такому не много н-надо, чтобы захворать.

– Я вижу, брат Эдвиг, этот мир представляется вам чрезвычайно простым и ясным, – заметил я, насмешливо вскинув брови. – Вы видите в нем лишь черное и белое.

Круглое лицо брата Эдвига приняло недоуменное выражение.

– А к-как же иначе, сэр, – пробормотал он. – В этом мире есть ч-черное и есть белое. Грех и добродетель. Бог и дьявол. П-правила устанавливаются не нами. Нам остается лишь следовать им.