Брэд Гигли - Год гиен

Когда Ненри увидел, что брат очнулся, он жестом отпустил писцов, и те, кланяясь, попятились из комнаты.

— С возвращением, Семеркет, — сказал старший брат.

— Кто сейчас фараон? — спросил дознаватель.

Вопрос показался Ненри странным, он заморгал.

— Конечно, Рамзес III.

Семеркет вздрогнул. Ему что, приснился разговор с девушкой?

— Но твоя служанка сказала… По крайней мере, я думал, что она сказала…

— Он был ранен, Кетти. Но фараон все еще жив — и, между прочим, справлялся о тебе.

Ненри не смог удержаться от самодовольной ухмылки.

— Обо мне?

— Ты герой! Самый черный заговор в истории державы потерпел наудачу благодаря тебе.

Семеркет отмахнулся от слов брата.

— Тийя и Пентаура?

— Они под судом… Хотя Пентаура пытается всех убедить, что весь заговор был идеей только его матери. Но его это не спасет. Рамзес разъярен, как лев.

— А остальные… Пасер? Паверо? Ирой?

— Все они в тюрьме храма Диамет и ожидают суда — вместе с теми, чьи имена были в найденном тобой списке, — почти со всеми. В храме содержатся и их семьи. Вчера и сегодня воины являлись в их имения и забирали их семьи и слуг, которых тоже будут судить. Больше тысячи мужчин и женщин, скажу я тебе. И все они заперты в храме Амона.

Образ Найи вегал перед мысленным взором Семеркета. Она была среди этой тысячи и, вероятно, не помнила себя от ужаса.

— Ненри, ты должен мне помочь, — дознаватель попытался сесть, и снова все поплыло у него перед глазами. — Я должен как-то вытащить оттуда Найю…

— Ляг, Кетти. Хотя я не могу добиться, чтобы ее освободили, я позаботился, чтобы ее с ребенком поместили отдельно и чтобы храмовые повара готовили ей еду. Она будет питаться не хуже жрицы — а это значит, лучше, чем фараон.

Семеркет с облегченным вздохом снова лег. Потом опять встревожено посмотрел на брата.

— А с какой стати ты можешь отдавать такие приказы? Ты просто пытаешься меня успокоить?..

Он не договорил, увидев странное выражение удивленной радости на лице старшего брата.

— Кетти, — сказал Ненри, сглотнув. — Самая невероятная часть новостей — это я.

Чиновник молча уставился на него. Он никогда еще не видел своего брата таким восторженным.

— Ну?

Ненри сделал судорожный вдох:

— Вчера министр объявил меня новым градоправителем Восточных Фив.

Семеркет решил, что у него снова начались галлюцинации, и улегся поудобнее, чтобы подождать, пока спазм в мозгу пройдет. Но когда он вновь открыл глаза, брат все еще сидел с тем же самым удивленным выражением лица.

— А я и не знал, что у тебя есть еще один сын, которого можно продать, Ненри.

Старший не начал, как обычно, возмущенно протестовать, а лицо его не задергалось в обычных тиках и гримасах.

— Мой сын сейчас играет в моем саду, Кетти, — со спокойным достоинством сказал он. — Его усыновление Ироем аннулировано. Я стал градоправителем благодаря моей «чрезвычайной храбрости» при подавления мятежа. Как бы то ни было, я был писцом Пасера и знаю, как управлять городом Мое назначение всем показалось разумным.

— И, как я слышал, ты вдовец.

— Д-да… — проговорил Ненри, и Семеркет с облегчением увидел, как лицо брата снова задергалось в обычных гримасах. — Меритра, э-э… С ней произошло несчастье в подвале. Ужасное. Повсюду была кровь. Бедняжка…

— Кеея сказана, что в деле замешан нож.

— Да. Слуги были единственными свидетелями ее… неловкости.

Ненри не смог больше выдержать взгляда брата и взвыл:

— Ее бы все равно приговорили к смерти, Кетти! За сговор с дядей и царицей! А так я, по крайней мере, избавлен от скандала сразу же после вступления в должность.

— Я понимаю, Ненри.

И брат впрямь увидел понимание в черных глубинах глаз Семеркета, даже одобрение. После этого Ненри охотно рассказал брату о ночи, проведенной в храме Диамет. В ночь дождей, сказал он, Пасер и Ирой явились в храм и заменили всех стражников у ворот верными им людьми.

— К счастью, — сказал новый градоправитель, — появился я — с Самом и армией нищих. Я вернулся в казармы, чтобы поднять воинов против заговорщиков, но когда увидел там… Он содрогнулся при одном воспоминании.

— Что ты там увидел?

— Это было похоже на старую народную сказку про волшебников и заколдованные дворцы. На каждой двери казарм Ирой начертал человеческой кровью колдовские знаки откуда он взял кровь, ведают только боги. Он повсюду развешал амулеты. Должен тебе сказать, брат, что, открыв двери, я увидел самую странную вещь в своей жизни. Все люди спали. Они не двигались, едва дышали, хотя на их телах не было никаких следов. Кто бы мог поверить, что колдовство может быть таким могучим?

Семеркет вспомнил ужасные сны, которые посылала ему Тиия и какой опасно близкой была смерть, которую они несли. Он сглотнул и сказал:

— Продолжай.

Однако не успел Ненри продолжить, как их перебила Кеея. Она с серьезным видом ввела в комнату лекаря, за которым следовали трое слуг. Семеркет заметил, как молодая женщина мимолетно прикоснулась к плечу его брата, выходя из комнаты, и как Ненри покраснел от удовольствия. Внезапно чиновник понял, что между ними происходит — то, что старший брат по застенчивости своей не упомянул.

«У Фив будет умная и добрая первая дама», — подумал он.

— Добрый день, господин, — сказал лекарь, критически рассматривая Семеркета. — Я буду рад доложить фараону, что наш пациент ожил.

Семеркет удивился, убедившись, что лекарь, судя по его регалиям, действительно принадлежит к числу докторов самого фараона. Слуги водрузили рядом с тюфяком коробку с инструментами и лекарствами. Лекарь сел рядом с чиновником, скрестив ноги, щелкнул пальцами, и слуга протянул ему палочку. Целитель подержал ее перед лицом Семеркета, велев смотреть, как он двигает ею вверх, вниз и в стороны.

— Вы страдаете от боли в голове?

— Нет.

— В глазах двоится?

— Нет.

Лекарь с сомнением посмотрел на Семеркета.

— Пожалуйста, господин градоправитель, я прервал вашу историю — так продолжайте, — сказал он и начал разматывать повязку на голове пациента.

Ненри продолжил рассказ.

— Во всяком случае, Сам и я знали, что мы должны прорваться в храм, чтобы спасти фараона. Сам отдал команду вскоре после того, как появился гарнизон храма Сехмет, поэтому у воинов Сехмет почти не было времени занять позиции. Должен тебе сказать, Семеркет, я едва мог поверить своим глазам, — Ненри засмеялся неровным смехом. — Нищий, всего мгновение назад умиравший от проказы, вдруг прыгнувший, чтобы проломить череп стражнику… Или нищенка, без предупреждения вонзившая кинжал в горло воину — ничто не удивило бы стражников больше!

Ненри рассказал, как проскользнул через сумятицу и побежал по храму, крича, что во дворе начался бунт. Все стражники из храма Сехмет оставили посты у дверей дворца и повалили к выходу.