Пол Доуэрти - Сатана в церкви

— Что ж, господин мальчик-на-посылках, если лорд-канцлеру угодно меня видеть, зачем терять время?

Корбетт вскочил на коня, которого ему подвели, и поехал вдоль Чипсайда, где мясные лавки и скотобойни наполняли воздух неизбывной вонью. Потом они свернули налево на Олд-Динс-лейн, потом — на Бойерс-роу, некоторое время ехали на юг по Флит-стрит, мимо Уайтфрайарс, Темпля, Грейз-Инн, богатых деревянных домов законников, прежде чем оказались на подъезде к Вестминстеру с его дворцом и аббатством. Стражники, серьезные, преисполненные важности, препроводили Корбетта и Сигрейва сквозь толпу, через главный зал, справа и слева от которого помещались суды, доставив обоих в тот самый небольшой покой, где Корбетт уже побывал несколько недель назад, когда получил свое последнее поручение.

Барнелл поджидал его, сидя за столом. Однако он еще несколько минут, пока пришедшие почтительно стояли возле двери, продолжал читать какой-то документ, прежде чем со стоном вскочил и бросил его на пол, где уже валялись другие пергаменты. Вновь усевшись, канцлер сложил пальцы щепоткой и задумчиво, даже печально посмотрел на чиновника.

— Господин Корбетт, — медленно проговорил он, — приятно видеть вас снова. Очень мило с вашей стороны, что вы нашли время посетить нас. — Барнелл с силой ударил по столу ладонью. — До чего же глупо и безответственно вы, опытный чиновник, ведете себя, заставляя короля ждать! Что вы возомнили о себе, господин Корбетт?

Корбетт молча смотрел прямо в лицо канцлеру, и тот повернулся к Сигрейву:

— Где вы нашли его?

— В Чипсайде, — с самодовольной усмешкой ответил Сигрейв. — Полагаю, он направлялся в таверну к своей любовнице.

Барнелл повернулся к Корбетту:

— Так?

Подавив ярость, Корбетт пожал плечами.

— Сигрейв не способен говорить правду, милорд, — ответил он. — Даже ради излечения от срамной болезни, коей он, безусловно, страдает!

Барнелл не позволил Сигрейву излить праведный гнев.

— Благодарю вас, господин Сигрейв, — ласково проговорил он. — Вы отлично справились со своей задачей и теперь можете идти.

Сверкнув глазами на Корбетта и не расшаркавшись, обиженный чиновник покинул комнату. Стражники последовали за ним, с трудом скрывая радость от унижения самодовольного господина.

Едва они ушли, Барнелл жестом пригласил Корбетта сесть.

— Садитесь-ка, Корбетт, — пробурчал он. — Судя по тому, что я вижу, вы устали от своих трудов, хотя толку от них никакого. — Корбетт сел и приготовился к буре, однако Барнелл всего лишь подошел к двери и закрыл ее. Потом вернулся, сел на край стола и сверху вниз посмотрел на Корбетта. — Вы, господин чиновник, наверно, полагали, что я возложил на вас ничтожную задачу. Наверно, у вас было искушение спросить и вы недоумевали, почему меня обеспокоила смерть такого ничтожества, как Дюкет. — Он умолк, пристально глядя на что-то над головой Корбетта. — Она обеспокоила меня, потому что обеспокоила нашего короля. Мы говорим тут не о кровной мести и не о случайной драке, а о государственной измене, о преступлении против Короны! — Канцлер покрутил перстень на коротком пальце и опять тяжелым взглядом смерил Корбетта. — Вам прекрасно известно, что закон о государственной измене касается и тех, кто ничего не делает, чтобы предотвратить измену. Итак, вы как раз попадаете в последнюю категорию и знаете, чем это может для вас кончиться!

Корбетт лишь пожал плечами, словно не расслышав угрозы. Эдуард I придумал новое наказание для изменников. Всего лишь несколько лет назад это испытал на себе поверженный принц Дэвид Уэльсский. Его схватили и привезли в Лондон. Тут он заявил, что сражался против иноземного вторжения, однако королевская юстиция признала Эдуарда I королем Уэльса, а Дэвид был обвинен в бунте против своего господина. Согласно приговору его протащили за ноги по грязным лондонским улицам до эшафота. Там его повесили за шею и продержали так, пока он не потерял сознание, потом, сняв с виселицы, вспороли ему грудь, вынули сердце, а после этого отрубили голову и четвертовали в назидание всем, кто замыслил бунтовать против Короны.

Стараясь сохранять спокойствие, Корбетт, подавив охвативший его ужас, пристально посмотрел в глаза канцлеру:

— Я не изменник. Вы не можете обвинить меня в преступлении, если мне о нем ничего не известно. — Он вытащил бумажник, а из него достал документ, врученный ему канцлером. — Здесь сказано, что я должен расследовать самоубийство лондонского купца в лондонской церкви. И нет ни слова об измене. Я тоже, как ни старался, не нашел ничего, указывающего на неповиновение королю, не говоря уж об измене!

Канцлер улыбнулся, выслушав взвешенный и разумный ответ, слез со стола и уселся в кресло.

— Конечно же, Хью, вы правы, — отозвался он, в первый раз назвав своего подчиненного по имени. — Вам дали поручение и послали проводить расследование, не сказав всего, однако вас выбрали как раз за те качества, которых вы пока не проявили. За острый ум. За хватку. За преданность королю телом и душой. Я надеялся, король надеялся, что вы придете к тем же выводам, к которым пришли мы, но с одной разницей: вы подтвердите факт измены и найдете изменников. И мы все еще надеемся, что вы исполните это, хотя время не на нашей стороне.

Корбетт с облегчением перевел дух, поняв, что все еще представляет интерес для своего жестокого господина и еще более жестокого господина их обоих.

— Что мне сказать? Что вы хотите услышать? Вам важно, что я узнал? — Неожиданно он почувствовал, как им завладевает ярость, его, получается, используют как пешку в некой игре. — Вы, милорд, послали меня расследовать самоубийство, лишь намекнув на измену, но не сказали, где именно искать изменников. Что же мне было делать? Плутать в темноте, пока не наткнусь на кого-нибудь? Или, что еще хуже, сам не попаду в ловушку? Кто эти изменники? В чем заключается измена?

Поджав губы, канцлер помолчал некоторое время, а потом заговорил как истый правовед, тщательно обдумывая свои слова и скупо отмеряя их, словно скопидом-ростовщик — монеты.

— Мы не знаем имен изменников и не знаем, что они замышляют. Нам известно лишь, что так называемые последователи де Монфора оживились и затевают новый мятеж в стране и в Лондоне. Их первоочередной задачей является убийство короля, и для этого все средства хороши. — Канцлер пошарил в глубоких карманах и вытащил кожаный мешочек, в каких клерки носят не самые важные документы или небольшие куски пергамента. Развязав его, он вытряхнул пергамент и подал его Корбетту. — Читайте, господин чиновник. Внимательно читайте. Это донесение одного из наших шпионов, труп которого выловили из Темзы. Это все, что он успел нам передать. Его убили.