Пол Доуэрти - Сатана в церкви

— Ну, Ранульф, — Корбетт неожиданно для себя обрадовался, вновь увидев своего помощника, — как погулял в городе?

— Неплохо. Я был на Темза-стрит, проверил, как там наш дом.

— И как?

— Надежно, как Тауэр.

Он не решился сказать хозяину, что соблазнил-таки хозяйку, прелестную даму с пухлыми шелковистыми бедрами и маленькими круглыми грудями. Она так и рухнула под него, словно половина разводного моста — с криками, с возмущением, но и с готовностью.

Корбетт подозрительно поглядел на него. Что-то было не так, однако чиновник решил отложить это на потом, так как краем глаза заметил Суиннертона и, расталкивая всех, поспешил к нему.

— А вот и вы, господин чиновник, — рявкнул тот.

— Прошу прощения?

— Верно, все это из-за вас. — Суиннертон решил обойтись без околичностей. — В городе полно солдат, и не только недавней деревенщины, но и ветеранов и наемников, которых отбирает сам король и держит подальше от города. — Старый солдат умолк, чтобы набрать в грудь воздуха. — Их собираются послать сюда. Насколько мне известно, король призвал к себе в Вудсток лорд-мэра и олдерменов и отправил послания шерифам с приказом прислать из графств подкрепление. Все порты закрыты, дороги…

— И вы думаете, что я — причина всего этого? — прервал Корбетт старого служаку, который стоял до того близко, что Корбетт чувствовал гнилой запах у него изо рта.

— Господин чиновник, я знаю, что это из-за вас. Вы очень опасный человек, правда-правда. Вы оказались правы насчет священника, и один Бог знает, что вы еще раскопали! Когда вы уедете отсюда, я буду самым счастливым человеком! — Суиннертон достал из-под плаща запечатанное письмо. — Это вам.

Он бросил письмо в руки Корбетту и ушел.

Корбетт узнал личную печать канцлера и аккуратно вскрыл письмо. Оно оказалось весьма цветистым. Барнелл благодарил «бесценного и преданного чиновника за работу, за раскрытие заговора, который, как язва, разъедал лучший город во владениях короля». После этих слов шел приказ немедленно явиться в королевский дворец в Вудстоке, чтобы сам король мог поблагодарить Хью Корбетта за верную службу.

Корбетт вздохнул, сложил письмо и сунул его в кошель на поясе. В другое время оно польстило бы ему, он был бы счастлив, получив приказ явиться к королю, так как благоволение короля означало успешную карьеру. Но теперь ему всего лишь хотелось вырваться из Лондона и из Тауэра на время преследования заговорщиков. Он опять подумал об Элис — успела ли она сбежать из города? Потом развернулся и зашагал к себе. Тревоги и печали терзали его душу, грозя утопить ее в черном отчаянии, поэтому ему надо было двигаться, что-то делать, все, что угодно, лишь бы не погружаться в омут воспоминаний и сожалений.

Не прошло и нескольких часов, как Ранульф вывел из конюшни двух лошадей и вьючного пони, повесил на него сумки и надежно закрепил их. Он был рад уехать из Лондона, где ему на каждом шагу грозила опасность, и втайне он даже пришел к выводу, что уж лучше быть вором, чем стражем закона. Кроме того, Ранульф гордо сообщил всем, кто был готов его слушать, что он в первый раз покидает Лондон. Что до Суиннертона, тот только и мечтал избавиться от Корбетта, который перевернул вверх дном тихую рутинную жизнь Тауэра, и с удовольствием выдал таинственному чиновнику необходимые документы на выезд из Лондона и въезд в Оксфорд.

Перед наступлением темноты Корбетт и Ранульф распрощались с Тауэром, вывели лошадей из боковых ворот и отправились на север. Корбетт понимал, что заночевать придется на каком-нибудь постоялом дворе, однако ему хотелось как можно скорее покинуть город. Поначалу взволнованный Ранульф болтал без передышки, однако односложные ответы хозяина и его настороженный взгляд заставили парня умолкнуть и в одиночку упиваться первым в своей жизни путешествием. Он немного откинулся назад, чтобы видеть как можно дальше и заодно приглядывать за пони, которому Ранульф явно не понравился. С тех пор как они выехали из Тауэра, их никто не останавливал, хотя дороги в Лондон и из Лондона тщательно охранялись и по пути им даже попался боевой отряд.

Это были те самые посланные королем наемники, упомянутые Суиннертоном. Суровые, выдубленные солнцем и ветром лица, короткие волосы, чтобы удобнее было надевать шлем, — Корбетт знал таких воинов, он служил с ними вместе в Уэльсе. Отряд стоял на мосту, по которому Корбетту предстояло проехать, — и бесшумно окружил его с Ранульфом. Пока старший разбирался с путешественниками и их полномочиями, остальные с большими предосторожностями осматривали лошадей и, сразу оценив злобный нрав пони, хлопали по сумкам, висевшим у него на спине.

Задав несколько вопросов, они отпустили Корбетта и Ранульфа, и те еще какое-то время ехали в сгустившихся сумерках, пока Корбетт не решил остановиться в придорожной таверне: шест у дверей означал пиво, приветливый свет в окнах и запах горячей еды обещали утешение, несмотря на грязную солому на полу, заляпанные пивом столы и отвратительную вонь сальных свечей и горелого мяса. Тут тоже были солдаты. Они задали те же вопросы, получили те же ответы, прежде чем оставить Корбетта и Ранульфа в покое, чтобы они могли поесть дымящегося супа и поспать на кишащем блохами полу.

Путешествие продолжалось четыре дня. Иногда они присоединялись к другим путникам, в основном всякого рода торговцам, а также законникам и буйным студентам, возвращавшимся в университет. От нечего делать Корбетт вступал в немногословные беседы с попутчиками, и все говорили о заметном движении солдат на дорогах, пытаясь угадать, зачем их понадобилось так много.

Почти всем это было по вкусу, потому что, несмотря на приказ короля убрать живые изгороди и очистить дороги от разбойников, нападения все же случались часто.

Корбетту не очень хотелось вступать в беседы, зато Ранульф откровенно наслаждался каждой встречей, особенно с дамами, путешествовавшими в нарядных паланкинах, подвешенных между двумя лошадьми. Иногда Корбетт вмешивался и одергивал своего слугу, дабы тот, забывшись, не вызвал гнев у рыцарей, сопровождавших этих дам.

Но чаще Корбетт и Ранульф продолжали путь одни — красивая дорога шла через леса и рощи, среди дубов, буков и можжевельника. Иногда деревья стояли так близко друг к другу, что соединялись кронами, образуя причудливый полог, который не пропускал слабые лучи солнца. Тогда Ранульф замолкал в страхе перед лесом, перед темными таинственными тенями, не похожими на те, к которым он привык на городских улицах.

Зато Корбетт чувствовал себя в лесу как дома, потому что здесь все напоминало ему о чащобах Западного Сассекса и еще более опасных дебрях Шропшира и Уэльса. Когда же они пересекали плодородные долины Котсуолда, то видели деревни в окружении нарезанных лоскутками полей. Дома там были самые простые, продолговатые, с сеновалом наверху и навесом или кухней сзади. Иногда над ними возвышался окруженный каменными стенами квадратный замок какого-нибудь лорда или бейлифа.