Пол Доуэрти - Корона во тьме

— Что такое, милорд? — спросили придворные.

Александр покачал головой и простер руку, указывая во тьму.

— Я вижу какого-то человека, — тихо ответил он. — Монаха. Человека в саване. Вы его не видите?

— Нет, милорд, — последовал ответ.

Александр, совершенно протрезвев, продолжал смотреть на видение, зримое лишь ему одному.

— Он предупреждает меня о скорой смерти, — спокойно заявил Александр. — Что меня скоро убьют!

Это видение испортило праздник и несколько недель угнетало короля, пока его природное добродушие и сила духа не изгнали его, как прочие наваждения, вызванные чрезмерной выпивкой.

Уишарт закусил губу. Он не верил в видения. Он не верил, что у Бога есть время вмешиваться в людские дрязги. Не был ли то какой-то световой фокус? Или кто-то вселил эту мысль в голову Александру? Были и другие таинственные происшествия. Пророчества Томаса Рифмача, или Томаса Лермонта, самозваного провидца, который заявлял, что в вещих снах он будто бы видит гибель Александра, и постоянно предупреждал короля об этом в своих четырехстрочных нескладных виршах. Уишарт фыркнул. Когда-нибудь его люди заберут господина Лермонта и подвергнут допросу. Пророк ли он? Или чернокнижник? Как бы то ни было, его пророчества о смерти Александра оказались ужасающе верными.

Уишарту показалось, что он стоит на развилке и обе тропы ведут во тьму. Налево — загадка смерти короля и поиски убийцы. Направо — еще более интригующая загадка: кто наследует Александру. Бароны поклялись поддерживать сторону внучки короля в Норвегии, но разве может трехлетняя девочка править Шотландией? Или это будет кто-то еще? Возможно, пустившись по одной из дорог, он, Уишарт, найдет то место, где они снова сходятся? Возможно, Александр не был убит, возможно, то был несчастный случай. Возможно, результат ревности — кому-то осточертело, что король соблазняет или преследует его жену. Да и другие поводы найдутся. Не устроил ли это убийство один из тех, кто притязает на трон?

Уишарт подумал об Эдуарде Английском, но потом отбросил эту мысль. Эдуард — во Франции. И нет никаких признаков того, что он вмешивается в шотландские дела, кроме того, что он послал сюда своего представителя Бенстеда и этого любознательного чиновника, Корбетта. Бенстед был на пиру, предшествовавшем смерти Александра, а Корбетт, как сообщили Уишарту его соглядатаи, послан не королем, но канцлером Англии, этой старой хитрой лисицей, Робертом Бернеллом. Уишарт велел внимательно следить за Корбеттом, но все говорило за то, что Корбетт не был официальным посланником Эдуарда. Уишарта это не встревожило, но удивило: что же там происходит, при английском дворе? Возможно, там возникли разногласия? Тем не менее епископ был твердо уверен, что покамест Англия не представляет угрозы.

Уишарт встал и прошел по темной комнате к окну, чтобы закрепить одну из створок деревянных ставней. Потом повернулся и стал греть руки над небольшой жаровней с углями. Французы, подумал он, совсем иное дело: их посланник, де Краон, уже бывал в Шотландии, строя заговоры и имея тайные сношения с этой змеей — вдовствующей королевой. Уишарт потер руки, хрустнул костяшками, пытаясь совладать с гневом. Ему никогда не нравилась королева Иоланда, надменная и капризная, сидевшая, как взаперти, в Кингорн-Мэноре и словно избегавшая короля. Утверждают, что Александр был опьянен ею, но и тут было что-то не так. Предполагалось, что она беременна, и возможно, Шотландия сможет все же получить наследника, но будет ли то принц, а не принцесса, и кто будет защищать его в предстоящие годы? Уишарт глубоко вздохнул. Кроме того, конечно же есть еще Брюсы, лорд Брюс, которому следовало бы уже подумать о душе, а не лезть в борьбу за власть, как молодому придворному, у которого вся жизнь впереди.

Мысли Уишарта вернулись вспять, к тому, что он слышал о роковой ночи и последнем пиршестве короля. Там присутствовал и Брюс, и посланцы английского и французского двора. Де Краон казался огорченным. Бесстрастный Бенстед ушел рано, а Брюс почти и не скрывал убийственной ненависти, загоравшейся в его глазах всякий раз, когда он ловил взгляд короля. Король поначалу был очень мрачен, а потом непонятным и неожиданным образом настроение его переменилось, он развеселился, много пил и хвастался, что еще до конца ночи будет с королевой, и действительно ускакал в ужасную бурю навстречу своей смерти на вершине мыса Кингорн. Поджидал ли его там кто-то? — подумал Уишарт. Нет. Никто из бывших в этом застолье не успел переправиться через Ферт-оф-Форт в такую непогоду, и от своих соглядатаев епископ знал, что в ту ночь Ферт пересек только король. В глубине души Уишарт был уверен, что короля убили, но не понимал, как, почему и кто. Старик беспокойно поежился, когда ветер, взвыв, налетел на замок, и пожалуй, согласился бы с Корбеттом, хотя они никогда не встречались: Сатана рыщет здесь и зло накапливается, как гной в глубокой ране.

На следующее утро Корбетт заспался, не услышав ни звона монастырских колоколов, ни обычной суеты монахов, расходящихся по своим разнообразным делам. Ближе к полудню его разбудил старшина послушников и сообщил, что пришло известие от Джона Бенстеда, в котором Корбетта просят немедленно явиться в замок. Корбетт торопливо оделся, отказался от любезно предложенного коня, но принял услуги проводника, который должен был показать ему дорогу через Эдинбург в замок. Они пустились в путь и под моросящим дождем взобрались по крутой тропе на скалу, именуемую, по словам монахов, троном Артура.

Эдинбург был совершенно не похож на Лондон: будучи королевской крепостью, он строился в соответствии с неким планом — длинные узкие улицы, дома из бревен и камня, стоящие вплотную или отделенные друг от друга узкими канавами либо проулками, ведущими к маленькому садику или земельному участку позади каждого владения. Лавки без всяких затей, торгующие прямо на улице, и многочисленные харчевни. Корбетт прежде полагал, что Лондон грязен, но Эдинбург показался ему отвратительным: на улицах валялся мусор, объедки, разбитые ночные горшки и даже падаль.

Повозки со страшным шумом катились по этим изрытым колеями улицам, или «проулкам», как назвал их проводник Корбетта. Торговля шла вовсю, продавцы даже выбегали из-за прилавков, чтобы схватить Корбетта за руку и предложить пирог, либо кусок ткани, либо свежую рыбу из Ферта, либо миндаль, орехи и изюм, привезенные из соседнего порта, Лита. Корбетт едва понимал их и был признателен проводнику за увесистую палку, которую тот держал в руке и весьма умело использовал, прокладывая дорогу через толпу. Они прошли мимо древней церкви Святого Эгидия и пересекли место, которое проводник назвал Лаунмаркетом, Ярмарочным лугом, обширным пространством, на котором обычно устраивались базары или ярмарки. На нем же совершались казни, и разлагающиеся трупы четырех преступников покачивались на грубо сколоченной виселице.